часов пути, а у Лиса, как назло, закончились все идеи. Он не знал, как теперь убедить отца пощадить Василису. Преступный замысел был налицо…
— Это конец. — Услышав голос из-за спины, он подпрыгнул на месте:
— Уф, Маржана! Я же просил тебя не подкрадываться!
— Я тоже кое о чём тебя просила. И ты обещал защитить меня. Это и есть твоя защита?
Лис только сейчас заметил, что пары сабель у мары больше не было, как и кожаных наплечников, наручей и шпор на сапогах, а отороченную мехом безрукавку ей пришлось сменить на более простую — суконную, всю в заплатках.
— Прости, я смог отстоять твою жизнь, но не твой статус, — вздохнул он. — Кощей люто злобствовал…
— А Муна сказала, всё не так было. Мол, не очень-то ты и старался, отцу не перечил. Вот и кому мне верить? Сестре родной или тебе, сыну Кощееву?
Лис скрипнул зубами. С одной стороны, было обидно. Эти слова — «Кощеев сын» — ему вечно бросали в лицо, как оскорбление. Мол, яблочко от яблони… А с другой, Маржана была не так уж далека от истины. Он мог бы вступиться не вполсилы, но побоялся. Кощей был не слишком-то склонен миловать. А вдруг он Маржану пощадит, а Василису потом щадить не станет? Скажет, мол, хватит милостей на сегодня! А что, такое уже случалось.
— Я сделал всё, что было в моих силах, — хмуро отозвался он. — Прости, если этого оказалось мало.
— Ладно, я вообще-то не упрекать тебя пришла, — вздохнула Маржана.
Воинское очелье больше не украшало её голову, и непослушные волосы торчали в стороны — особенно на висках, делая мару похожей на встрёпанного воронёнка.
— Зачем тогда?
Лис подозревал, что ответ ему не понравится, и заранее готовился к очень неприятному разговору. Так и вышло.
— Я была здесь, стояла за твоим плечом и видела, что произошло. Василисе конец, после такого Кощей ни за что её не пощадит. Но мы ещё можем спастись — ты и я. Я умею скрываться в тенях, как никто другой. И могу тебя тоже спрятать так, что никто не найдёт. Бежим, Лис!
— Нет, — отрезал он. На его щеках заиграли желваки. — Знаешь, ты могла бы рассказать об этом своём чудесном умении пораньше. Тогда мы бы спрятали мою мать.
Он почувствовал, как ярость закипает внутри. Но вместе с гневом вернулась и надежда:
— Эй, а может, ещё не всё потеряно? Кощей наверняка не убьёт её сразу, а захочет устроить судилище и показательную казнь, чтобы другим неповадно было. Значит, у нас будет немного времени, чтобы вытащить её из башни. Это я беру на себя. А ты сможешь потом спрятать в тенях себя, меня и Василису?
— Нет! — Маржана ответила резко.
— Не можешь или не хочешь?
— И то, и другое.
— Тогда какой от тебя прок? — выплюнул Лис.
Ох, не стоило такого говорить. Мара дёрнулась от этих слов, как от пощёчины.
— Что ж, — прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла заговорить, — если так, мне, пожалуй, лучше будет уйти.
Слова звучали сухо, как шелест осенних листьев.
— Я не могу её бросить… — Лис сказал это и, осёкшись, мысленно укорил себя. Он не должен оправдываться — что сделано, то сделано. И будь у него вторая попытка, разве он не поступил бы так же?
— Я поняла, чай, не глупая, — кивнула мара. В её тоне не осталось и тени упрёка, только грусть и сожаление. — Ты сказал «нет», и я сказала «нет». Что ж, видно, такова судьба.
Когда она исчезла, Лис почувствовал, будто бы лёгкий ветерок коснулся его щеки, и это было очень похоже на прощание. Но он был уверен, что ещё увидится с Маржаной, потому что очень не любил, когда ему говорят «нет».
Да, этот день по праву мог бы считаться худшим днём в его жизни…
Вернувшийся Кощей приказал немедля отправить Василису в Невестину башню, а сам закрыл туда все ходы и выходы. Лис хотел навестить мать, но не смог пройти сквозь стену сада, как всегда делал. Тогда он со всех ног бросился к отцу. Едва он переступил порог, ему сразу же пришлось уворачиваться от летящей глиняной кружки. Та врезалась в дверной косяк и, конечно же, разбилась вдребезги.
— Отец, это я! — поспешно выкрикнул он, потому что Кощей уже потянулся за второй кружкой.
Не помогло. Второй глиняный снаряд просвистел прямо возле уха и тоже разлетелся осколками.
— Пшёл вон! — рыкнул навий князь. — А то я не знаю, зачем ты пришёл. Коли за Василису просить — так я об этом и слышать не хочу! Нет — мой ответ!
Пожалуй, из всех сегодняшних «нет» это было самым горьким.
— Но она моя мать…
— А я — твой отец. Пришло время выбрать сторону, Лютогор. Смотри, не прогадай. Хоть ты и мой единственный наследник, но милосердие моё не безгранично. И второй-то шанс — дурь несусветная, а уж третьему вовек не бывать.
Лис почувствовал, как к горлу подкатывается ком.
— Позволь мне хотя бы увидеть её напоследок, проститься…
— Нечего тебе душу тревожить, — нахмурился Кощей. — От этой вашей любви все глупости на свете случаются. Вся слабость от неё. Ничего, я научу тебя быть сильным. Вот покончим с твоей матушкой, а там снова на остров Буян отправимся. Сложим твоё сердце в сундук рядом с моим, и не будет оно больше рваться да метаться без толку. Станешь совсем как я.
Ох, он и об этом вспомнил, надо же… У Лиса встал в горле острый ком, а спина согнулась, будто бы от непосильной тяжести. Наверное, именно так чувствуют себя загнанные звери: бежать некуда, а позади — собачий лай, звук охотничьих рожков, сухие щелчки тетивы и тоненькое пение стрел, несущих на острие смерть.
— Ладно, — он
