Может, другой краски не нашлось? Колодец у крыльца – с таким же расписным журавлём. Несколько могучих сосен, кусты крыжовника и смородины вдоль забора. Картофельное поле в четверть участка. Нарубленная поленница – с воткнутым топором. Хозяйственный сарай, где, судя по блеянию, держали козу. Цинковое ведро – с выполотыми сорняками. По подстриженной траве разбегались выложенные камнем дорожки. На всём был след свежего ухода.
Здесь жили крепкие хозяева.
Бероев на всякий случай постучал в ставни. Распахнул, впустив в пасмурное помещение свет. Взошёл на порог. Замочной скважины в двери не было. Как и калитка, она была лишь задвинута на засов. Стало быть, закрывались от зверья. Человека здесь не боялись. Это озадачило. Насколько ж должны быть добрые соседи, чтоб вовсе не стеречься друг друга.
Едва открыли дверь, в ноздри ударил резкий дух. На гвóздиках были развешены пучки трав. Предназначение их угадывалось сразу – выкуривать гнус.
От входной двери по дому разбегались душистые половики.
– Обувь! – Танечка, впечатлённая чистотой, первой стянула вибрамы. Танечка впереди и Олег в обнимку с Игорем вошли в большую проходную комнату – с печью, уставленной глиняными горшками и котелками, и самодельной, из крашеных досок мебелью: стол, табуретки, дубовая кровать – со шкурами вместо одеяла. И– книжные полки по плоской длинной стене – уступом. С потолочной балки, как и в коридоре, свисали пахучие пучки.
Дом был о двух комнатах.
Олег заглянул во вторую – приспособленную под мастерскую и каптёрку. Стол-верстак. Инструменты, капканы, петли. Гильзы, кусачки, нарезанные свинцовые пули, насыпанная по банкам дробь. Два разобранных ружья: одностволка и «вертикалка». У другой стены – притороченные к стене широкие нары. На сколоченной тумбочке – томик Есенина с берестяной закладкой внутри. Всё те же половики на полу. А на них разложены пушные шкурки. На подоконнике, перевязанная бечёвкой, высилась книжная стопка. Очевидно, свежедоставленная и ещё не разобранная. Олег присвистнул. Он уже уяснил, что в доме жил всего один человек. Охотник на пушного зверя. И – что удивительно – книгочей. Припомнил участкового с его стопкой книг. Поразительный край. В самых неожиданных местах по книгочею.
Он вернулся к друзьям. Игорь, уже раздетый и уложенный, постанывал, заваленный шкурами. Танечка стояла на коленях возле распахнутого погреба перед грудой хозяйских продуктов. В сторонке на полу валялся пустой рюкзак с извлечённой банкой тушёнки и пачкой сухого киселя. Последнее из походных припасов. Танечка виновато повела плечом:
– Всё равно перед хозяевами извиняться.
На разожжённой печи закипал закопчённый чайник.
Олег подошёл к полкам. Протянул руку к верхней. Достал, лишь вытянувшись на носках. Какого же роста должен быть владелец заимки?
Вернулся в каптёрку. Собрал хозяйскую одностволку, прихватил патроны.
– Пройдусь по тайге, – объяснил он Танечке. – Поищу соседнее жильё. А повезёт, так на дорогу до Чары выйду. Отсюда до неё должно быть совсем близко.
Бероев вышел из дома, пересёк поляну, углубился в берёзовую рощу и насторожился: вновь потянуло тиной, раздались знакомые чавкающие звуки. Дошёл до кустов, с тяжёлым сердцем раздвинул их – и сердце ухнуло вниз. Перед ним, сколько хватало глаз, была трясина. Точно такая же, как и с другой стороны. И даже вешки из похожих камышинок.
Они оказались на острове посреди топкого болота.
«А не к Болотному ли Деду мы угодили?» – полыхнула догадка. Олег начал вспоминать услышанные байки. Вроде всё сходится. Таинственный Дед, годами уходивший от преследования в топь, а преследователей губивший. Но Дед из баек представлялся совершенно одичавшим, ютящимся в каком-нибудь скиту, если не в землянке. Хозяин сруба, похоже, тоже сторонится людей. Представить его запросто входящим в поселковый лабаз за товаром совершенно невозможно. Но одичавшим дикарём его точно не назовёшь. Книги, керосиновая лампа, инструменты, стёкла на окнах. Да те же топоры и пилы, чтоб срубить дом. Патроны, наконец. Да и связь с Большой землёй наверняка есть – кто-то же всё это поставляет.
Олег занялся любимым делом – принялся искать разгадку. Но – пока не находил. Маловато информации. За информацией вернулся в дом.
Труба над крышей вовсю дымила. На печи всё скворчало и булькало. Распаренная Танечка, подвязав по лбу волосы тимашевской повязкой, варила, жарила. От предвкушения еды сладко заныло в желудке.
Танечка вскинула голову:
– Что так быстро вернулся?
– Людей поблизости не встретил, – уклонился от ответа Олег. Пугать её раньше времени не хотелось.
Олег принялся перебирать книги. Да, это была библиотека книгочея. Классики: русские, зарубежные, «Библиотека приключений». «Угрюм-река» Шишкова. На одной из полок – томики стихов. Отдельно – атласы, карты, мемуары путешественников. Общая клеёнчатая тетрадь, утыканная закладками. С именной надписью на первой странице – «Леонид Зинченко». Пролистал с любопытством. Выписки, пометки. Поразительной широты интересов этот Дед.
С опушки донёсся встревоженный собачий брёх. Олег и Танечка взволнованно переглянулись. Кажется, вернулся хозяин.
– Ничего, ничего, – успокоил Олег. – Мы ж не воры. А закон гостеприимства по всей Сибири непреложен. Бояться нечего.
Сам он, впрочем, в этом был не уверен.
Он отошёл к окну. Высунулся, вглядываясь.
За спиной сдавленно вскрикнула Танечка. Бероев резко обернулся.
На пороге комнаты, едва вписавшись в проём, подпирал головой косяк великан. Будто специально вырубленный по лекалу – точнёхонько под этот косяк. С седой бородой на рубленых скулах. С нечёсаной пепельной гривой по плечи. Глубокие морщины и шрамы кракелюрами испещрили лицо. Колоритный, былинный. Но великан недобрый. Острые глазки из-под косматых бровей, словно из дзота, прожигали нежданных гостей – с изумлением и злобой. И оружие в руках было направлено на них. Не ружьё, не карабин. Заскорузлый палец пританцовывал на спусковом крючке дискового автомата.
– Сколько вас? – низким голосом прогудел он. Хотя, несомненно, уже убедился, что других
