спинка в пчёлках, бабочках и завитках. Удивительные зелёные глаза и волнистые русые волосы. Ты похож на мать и отца – половина наполовину. На сиденье букетик сиреневых цветов. Кого-то ждёшь? Ждёшь… По глазам видно.
Здесь ты старше, а тут совсем большой. А вот ты уже король. Красивый, статный мужчина – от родителей взял самое лучшее. Возле трона в горделивой позе лежит моранда, будто корона на ней, а не на короле.
Здесь ты на морской прогулке. У тебя такой вид, словно ты не на паруснике, а на седьмом небе. Одухотворенное лицо, сверкающие глаза. Улыбка. Держишь моранду за ошейник, усыпанный драгоценными камнями. Ты счастлив.
Свадьба… Невеста… Сказать тебе правду? Твоя невеста тусклая и плоская. Могла бы подобрать другое платье.
В парке ты без жены. На Площади Любви один. Возле фонтана один. А здесь ты совсем другой. Что с тобой, Зерван? Не можешь оправиться после безвременной кончины супруги? Последний год правления… Это ты или не ты? До сих пор страдаешь? Сколько можно?
Адэр на секунду замер, вернулся к началу ряда полотен. Медленно пошёл вперёд. Счастлив. Счастлив. Глаза горят. Светишься от счастья… Стоп! Свадьба. Ты ведёшь в танце. Почему смотришь в пол? Как же метко уловил твоё настроение художник!
Вы сидите в беседке. Она держит тебя за руку. Она, а не ты! Ты не любил её! В таком случае, что тебя глодало столько лет?
Адэр приблизился к последнему портрету. Притронулся к глубоким морщинам на высоком лбу, коснулся потухших глаз, в которых уже не было жизни. Ты позировал днём, а ночью… быть может, даже этой ночью покинул дворец навсегда. Что с тобой сделали, Зерван?
***
Белёсое солнце клонилось к черепичным крышам, ветер шуршал в золотистых кронах деревьев, издалека доносился ленивый рокот моря. Адэр, Вилар и Малика шли по ребристой мостовой. Камни жадно ловили их неторопливые шаги и нехотя отбрасывали слабым эхом к стенам старинных домов. Парень бежал впереди, прислушиваясь и принюхиваясь.
– Говорить буду я, – произнёс Адэр, взглянув на Малику.
– Разумеется, – согласилась она. – Пока вы всё проделывали с блеском.
Вилар украдкой дёрнул её за рукав, но Адэр заметил.
– Язвишь?
– Я имела в виду только ваше умение вести переговоры.
Адэр остановился:
– Малика!
Она обернулась:
– Я буду молчать. Обещаю. Но и вы пообещайте, что, перед тем как что-нибудь сказать, сто раз подумаете.
– Не надо меня учить.
– Не надо к моим предостережениям относиться враждебно.
– Ты становишься несносной.
– Я всегда была такой. – Малика окинула взглядом пустынную улицу. – Не стоит спорить у всех на виду.
Чувствуя на себе сотни взглядов, Адэр посмотрел по сторонам. Ни души, и тишина, хотя все предыдущие дни неугомонный шум города был мощнее далёкого рокота волн. И странное дело, в Лайдаре все говорили на слоте: подвыпившие мужики возле трактира, мутузящие друг друга в подворотне мальчишки, бабы возле водонапорной башни, даже собаки и те, казалось, лаяли на слоте. Вероятнее всего, это заслуга Эша – командир приказал, народ подчинился, и никто себя не выдал неосторожной фразой, брошенной на родном языке. Интересно, Эш догадался, что правитель понимает язык ветонов или решил не рисковать?
Миновав несколько перекрестков, Адэр и его спутники подошли к городской ратуше. Она отличалась от других домов вывеской, которая утверждала, что в стенах этого здания можно найти защиту, помощь и справедливость. На лестнице гостей ждал то ли секретарь Совета, то ли рядовой служащий – по внешнему виду определить сложно. Несмотря на принадлежность к разным сословиям, ветоны одевались одинаково скромно.
Стражи заняли места возле входа в ратушу и направили взгляды вдоль безлюдной улицы. Адэр, Малика и Вилар вслед за провожатым пересекли светлый вестибюль, несколько раз повернули, повинуясь прихоти не слишком просторного коридора, и очутились перед двустворчатой дверью.
Адэр переступил порог комнаты и столкнулся с угрюмыми взглядами. Члены ветонского Совета поднялись из-за стола. Урбис забегал глазами, решая, уступить Адэру своё кресло или указать на единственный свободный стул. Единственный! Похоже, ни Кангушар, ни Урбис не думали, что правитель осмелится прийти с моруной. Если бы на собрании присутствовал Эш – он бы это предусмотрел.
Адэр подошёл к свободному стулу, подождал, пока мужи потеснятся, а секретарь поставит стулья для Малики и Вилара. Опустился на кожаное сиденье и жестом разрешил присутствующим сесть. Парень обежал стол, осматривая людей, и с недовольным ворчанием улёгся у двери.
Заседатели приняли наигранно-непринуждённые позы. Адэр кожей почувствовал, как в просторной комнате со скромной обстановкой уплотнился воздух.
– Хочу представить вам моих спутников. – Адэр указал на Малику. – Тайный советник Малика Латаль.
Заседатели переглянулись. Несомненно, староста предупредил их. Должно быть, они надеялись, что Урбис ошибся и моруна случайно оказалась в одной компании с правителем.
Адэр указал на Вилара:
– Маркиз Бархат, советник по транспортным вопросам.
– Сын того самого Бархата? – раздался чей-то голос.
– Того самого, – произнёс Вилар жёстко.
Из-за стола поднялся пожилой человек с лопнувшими капиллярами в глазах:
– Прошу прощения за вылетевшие слова, маркиз Бархат. – Заседатель поклонился. – Граф Паппе к вашим услугам.
Вилар коротко кивнул.
– В молодости мне довелось общаться с вашим отцом, – сказал граф. – Светлее человека я не видел. А ваша мать! Святая женщина!
– Она умерла восемнадцать лет назад.
– Примите соболезнования, – пробормотал граф и сел с таким видом, будто огромное несчастье постигло лично его.
Воспользовавшись паузой, Урбис проговорил:
– Я не знаю, с какой целью к нам прибыл престолонаследник Тезара…
– Если вы будете продолжать в том же тоне, – перебила Малика, – в кресле старосты долго не продержитесь.
Казалось, что лицо Урбиса за секунду обтянули тугой пепельной плёнкой.
– А вы-то сами долго сумеете продержаться? – проскрежетал староста сквозь стиснутые зубы.
Адэр облокотился на стол и подпёр кулаком подбородок. Началось…
– Достаточно, чтобы проводить вас до двери, – парировала Малика не моргнув глазом и обратилась к Адэру. – Мой правитель! Прошу вас простить ветонское собрание. Заседатели, похоже, давно не произносили приветственных речей, а я не догадалась написать им текст.
Было видно, что слова Малики прошлись наждаком по гордости Урбиса. Его руки побелели, сжимая край стола. Стул, прохрипев, чесанул ножками по паркету. Староста встал:
– Мы искренне рады…
– Присядь, Урбис, – сказал Адэр и поднялся.
Присутствующие вскочили со своих мест. Он жестом велел им сесть и принялся ходить вокруг стола, совершая возле каждого угла резкие повороты. Молчание затянулось. Адэр намеренно нагнетал обстановку. Кое-что он узнал от Кангушара, что-то выведал у Эша, успел послушать Урбиса. Это были отрывочные сведения. И только сегодня, находясь в окружении старинных полотен, ему удалось сложить разрозненные фрагменты в картину; по-другому заиграли
