так, пусть ходит, где хочет.
Ну я все-таки Кощей? Как там обо мне говорят? Над златом чахну?
ПЧХИ!
Глава 29
Алкоголь меня, наверное, спас. Как минимум придумал оправдание моему поведению. Я буду отрицать, что что-то помню. А что помню?
В голове заплясала цветомузыка, туман… зал качается…оборотни рядом… потом темно. Отлично, притворяться не потребуется, не помню. А! я тянусь к колдуну, ближе…
Не помню, не помню, не помню. Уф… отпустило. Что подумал обо мне Кощей? У-у-у-у…. Лицо запылало от стыда, аж дыхание сбилось. Ты же взрослая девочка! Спокойная…спокойная я сказала! Сердце аж в ушах стучит. Не помню — значит не было. Хорошо, плохо помню — но тоже не было!
Внутренне придя к спокойствию, что оба взрослые люди, с учетом разницы в возрасте от сотворения мира, до меня одноклеточной, ничего не произошло. Нужно заниматься делами, ждать отчетов… а где я?
Чуть приоткрыла глаза. Довольно большая комната, сквозь шторы освещенная солнышком. Кругом дерево, потолок скошенный, с еще одним окном. Мансарда? Запах дерева, новизны, смесью недавно высохшей краской, лака и колюче-хвойного дерева.
Осторожно повернула голову. На другом краю кровати массивный кокон. Колдун. Спит. Завернулся в одеяло, как в гусеница, откуда с моего ракурса торчал исключительно нос. Мило.
Захотелось укусить за нос. Сделать кусь… и пускай как бы я не думала, что заживет, все-таки не стоит. Я даже на рефлексах качнулась в сторону колдуна, уже предвкушая вкусный укус на зубах. Нет. Не обрадуется, после вчерашнего точно! Да и мужчин, так будить не стоит, для своего спокойствия.
Будить вообще не стала, может он устал? Пару секунд по разглядывала нос и едва видимые за одеялом глаза, с сожалением стала тихонько вставать. Обнаружила тапки около кровати и через душевую пошла искать кухню.
Доски пола были подогнаны и отполированы, ничего нигде не скрипело. Только тапочки шуршали по полу. Домик не поражал фантазию колоннами и золотом, раскиданным антиквариатом и платиновым фаянсом, видела пару раз такое «дороХо-боХато», думала попрощаюсь с завтраком именно в платину. Здесь же, на вид очень скромно, а на деле… Даже полы из старого мореного дуба. В рамочке висит эскиз головы девушки, а подпись на каком-нибудь Сотбис стоит как весь Москва-сити. Леонардо Да Винчи. Скромно… В остальном везде дерево, темное, состаренное, уютно-мрачное.
Внутренний балкон, открывающий вид на панорамные окна, огромные диваны и книги, занимающие все стены. Шкафы где-то в шесть семь метров, с неприметной лестницей на полозьях.
Откуда-то из-под лестницы вкусно пахло молоком, плюшками и кофе. Вот я и помчалась, как служебная собака на запах. У каждого ведь свой собственный наркотик? Резкий запах кофе, смягченный сдобной выпечкой… у меня желудок, даже не протестовал, рыкнул и колобком спустил на первый этаж.
За лестницей, с видом на те самые панорамные окна отыскалась кухня. Плита с видом на противоположную часть участка. По-американски огромный сыто тарахтящий холодильник, рядом узенькая дверца, подозреваю кладовку, островок со столом по середине, куча полок. Кроме плиты, духовки и холодильника иной техники не видно. Памятую о любви моего домового к микроволновке, Кощей ее даже не покупал. Всеслав трижды мою пытался умыкнуть на помойку, пока не запретила, с тех пор пылиться в самом дальнем углу кухни.
На островке, за высокими стульями уже стояла кружка с кофе, размером с маленькое ведро и тарелка с пышками.
— Домовой!
— Здесь я, маленькая Хозяйка.
Около ножки стула объявился дедушка, он был на вид старее моего хозяина дома, но более обстоятельный, в аккуратной кипельно-белой рубашке, с красным обережным узором, холщовых коричневых штанах подпоясанный нитяным, красным поясом с камушками и лаптях. Его совино-огромные желтые глаза взирали на меня с любопытством присущим всем домовым и теплом, отражение отношения хозяина или хозяйки дома. Интересно, сколько ему лет? Поклонилась легонько:
— Угостишь гостью чашкой кофе? А когда Кощей проснется, позавтракаем.
В отличие от моего, никаких стенаний о моих предпочтениях в напитках не последовало. Кружка, одиноко стоящая на столе, тут же переместилась мне в руки. Моя утренняя живая вода! Интересная магия, чашка едва теплая, а напиток огненно-горячий, не то что в микроволновке — тарелка — не коснешься, еда, как из морозилки. Вот у кого нужно поучиться…Я припала к напитку, задаваясь вопросом, откуда домовые знают наши пристрастия? Не выдержала, спросила:
— Знаю и все, сила наша такая. Мы всегда ведаем, на что у гостя аллергия, что любит, что нет. Правда только если гость желанный. Иного и отравить не брезгуем.
— А побродить по дому можно?
— Тебе уж точно можно. Ты нынче первая в его доме.
— В смысле первая? А жена?
— Не было здесь никого, жена… то дело хозяина, не мне судить. Сказал, о чем знаю.
— Спасибо!
Знал домовой много больше, но вот делиться или нет, решал сам. Бродить по дому было интересно. Второй этаж я трогать не стала, во-первых, там Кощей спит, во-вторых, смотри, во-первых.
Первый этаж — по мимо озвученной залы и террасы-кухни, имел две комнаты, явно гостевые. Этакое шале в горах, но без гор. Огромный сад, в который нос я совать пока не стала. Везде в комнатах использовали темное дерево, зеленое сукно, в гостиной был и камин, и натуральная русская печь плюс огромные панорамные окна. И если со стороны кухни был сад, вполне ухоженный, со скамеечками и беседкой, то с другой стороны шумел лес, как бы назвали в сказках дремучий. Отпивая кофе смотрела как ветер перебирает густые верхушки, после спускаясь вниз укачивая лесное разнотравье. Из окна тянуло нагретой землёй, смолой и ощущением влажного мха.
Интересно в какой части столицы такое богатство?
Слегка побродив по дому, отправилась под лестницу. Там была еще одна дверь, и она притягивала к себе отблеском рун, как пещера Али-Бабы! Она манила меня, еще когда я ее заметила краем глаза, спускаясь с лестницы второго этажа.
Золота я не нашла. Здесь расположился кабинет, совмещенный с еще большей, чем на верху, библиотекой. Почему эти книги не на первом этаже? Места не хватило? Но комната оказалась самой жилой площадью дома. Здесь был огромный стол, заваленный раскрытыми книгами, маленький диванчик с пледом, около которого притаилась батарея чашек. По всюду натыканы светильники и старинные подсвечники, даже маленький барный холодильник с сиротливой упаковкой сливок.
Стена напротив стола была увешана записями, вырезками из газет и распечатками из интернета, некоторые были связанны разноцветными нитками, соединяясь в паутину, но пока без центра, небольшой квадрат в центре пустовал. Здесь были карты старые и
