Джек помолчал, ошарашенный этой тирадой.
– Минуточку, во время нашего первого разговора вы сказали мне то же самое, что сообщили полиции, когда они расследовали убийство вашей дочери. По вашим словам, Салли ни разу не говорила ни вам, ни кому-либо другому о том, что кто-то ее преследует, пока не произошло убийство.
– Да, ну и что?
– Это не согласуется с тем, что вы сказали мне только что: будто Салли кого-то видела. И что вы все время знали об этом.
Мигель прищурил глаза. Ему явно не понравилось то, как Джек истолковывает его слова.
– Вы, трахнутые юристы, всегда пытаетесь вывернуть любое высказывание наизнанку.
– Я лишь пытаюсь устранить противоречия в ваших высказываниях.
– Послушайте, я знал о том, что Салли мне изменяла, и выяснил это лишь после убийства нашей дочери, когда Салли сказала, будто кто-то преследует ее.
– Нет, это вы сказали на нашей последней встрече. И сказали совсем иначе: будто всегда знали об этом.
– Чего вам от меня надо, Свайтек? Вам нравится играть в эти словесные игры? Да, я сказал «всегда». С тех пор как наша дочка умерла, а Салли рассказала историю о преследователе, у меня всегда были сомнения. Всегда. Я не имел в виду, что они появились с сотворения этого трахнутого мира.
Джек решил, что слишком перестарался.
– О'кей, я понял вас. У меня были сомнения. У меня всегда были сомнения насчет того, говорит ли Салли правду, утверждая, что не знает, кто ее преследует. У прокурора возникли такие же сомнения, когда Салли не прошла тест на полиграфе.
– Хорошо, я понял. Может быть, мне следует напомнить вам, что я прошел тест на полиграфе, когда полицейские трижды спрашивали меня в разной форме, не убил ли я свою дочь и не причинил ли ей вреда каким-либо иным способом.
Джек смотрел в одну точку. Мигель стал походить на тех клиентов, которых он посещал в тюрьмах: они слишком настаивали на своей невиновности.
– Мне бы хотелось поговорить с вами еще, но у меня есть дела.
– Конечно, спасибо, что уделили мне время.
Мигель проводил Джека через гостиную и веранду, превращенную во что-то вроде кабинета. Джек незаметно отмечал все, пока они не достигли двери. Он не выискивал ничего конкретного, но интуиция вдруг подсказала ему, что о Мигеле нужно узнать все, вплоть до того, как окрашены стены, и до марки его компьютера.
Мигель открыл дверь, и Джек вышел на улицу.
– Позвоните мне, если вам понадобится моя помощь.
– Позвоню, – ответил Мигель.
Дверь закрылась, и Джек понял, что Мигель не позвонит ему. Во всяком случае, в ближайшее время.
61
Когда Тео вернулся на кухню, Хавьер сидел в телевизионной комнате. Тео обошел табуреты у стойки бара, подвинул себе стул и оседлал его, положив руки на спинку. Хавьер был высокого роста, но Тео все же подавлял его – не столько ростом, сколько манерой поведения.
– Ну, как наша приятельница Келси? – спросил он.
Глупая улыбка сошла с лица Хавьера.
– Ты знаешь ее?
– Знаю ли я Келси? Да ведь это я просил ее позвонить тебе.
– Ты? Вот это да! Спасибо.
– Не благодари меня, идиот. Надеюсь, ты не подумал, что это взаправду?
– Ты слышал наш разговор?
– Черта с два. Я написал его сценарий. Келси поручалось завлечь тебя в сказочную страну, чтобы дать мне возможность осмотреть твою спальню.
Хавьер открыл рот от удивления.
– Ты ходил в мою спальню?
Тео бросил на него испепеляющий взгляд.
– Знаешь, кого я ненавижу больше, чем человека, угрожающего матери? Того, кто угрожает ее ребенку. Ну так где он, сладострастник? Где ты прячешь револьвер с никелированным стволом? Тот самый, который ты совал в лицо Келси?
Казалось, Хавьер вот-вот взорвется. Он начал было подниматься, но потом снова сел.
– Опусти свою задницу. – Тео направил на него позаимствованный пистолет.
– Эй, это мой.
– Разве тебе не говорили? Огнестрельное оружие бывает очень опасным. Может в одночасье обернуться против тебя самого.
– Осторожнее с ним, ладно? Эта штука заряжена.
– Знаю. Я догадался об этом по его весу.
Это был хороший способ сообщить Хавьеру, что Тео не новичок в обращении с пистолетом, магазин которого полностью набит патронами. Хавьер сел на диван. Глаза его напряженно бегали между строгим лицом Тео и дулом пистолета.
– Пожалуй, соглашусь выпить, поскольку ты предложил это с самого начала. Только не пиво.
Хавьер кивком показал на горку с крепкими спиртными напитками.
– Возьми сам.
Тео встал и прошел к горке, ни на секунду не сводя глаз с Хавьера и держа его на прицеле.
– Посмотрим, что у тебя есть, – проговорил он, сортируя бутылки. – Шотландское виски. Ром. Бурбон, если это можно назвать бурбоном. Моя бабушка пользовалась виски более высокого качества, когда жарила к Рождеству пончики.
– Нищим не из чего выбирать.
Тео криво усмехнулся.
– Сядь прямо, дружок. Я научу тебя кое-чему из того, как следует поступать нищим.
Хавьер подвинулся в глубь дивана на несколько дюймов. Тео посмотрел на этикетки еще нескольких бутылок и взял одну из них.
– Ну, поехали. Рюмка крепкой водки. Вот что я называю выпивкой. Тебе налить, сладострастник ты наш?
– Спасибо, не надо.
Тео подошел к нему, отвернул колпачок и поднес пистолет к щеке Хавьера.
– Вообще-то мне бы хотелось, чтобы ты выпил.
– Как скажешь.
Тео начал лить водку на голову Хавьера, опорожняя двухлитровую бутылку, пока и сам Хавьер, и диван под ним не промокли.
– Скажи, когда хватит.
Хавьер молчал. Тео перестал поливать его, когда в бутылке оставалась одна унция водки. Вернувшись к своему стулу, он вылил оставшуюся водку на коктейльный столик, отчего на нем образовалась небольшая лужица. Затем Тео извлек из кармана зажигалку.
– Всегда можно узнать, насколько хорош напиток. Настоящая крепкая водка горит синим пламенем.
Хавьер напрягся. Тео поднес зажигалку к пролитой водке и щелкнул ею. Водка загорелась синим пламенем, которое колебалось над коктейльным столиком. Хавьер отпрянул к спинке дивана, стараясь держаться подальше от огня. Водка горела около минуты, а Тео наблюдал при этом, как потеет Хавьер от страха. Потом Тео потушил пламя громким хлопком, от которого Хавьер чуть не вскочил с места.
Тео навел пистолет на левый глаз Хавьера.
