от Канзаса, повернулся к сенатору-демократу Блюменталю и сказал: "Разговор, состоявшийся до сих пор, напоминает мне, что нам с вами следует разрешить наши разногласия и представить законопроект". Блюменталь согласился: "Наши разногласия очень незначительны, или они кажутся очень незначительными, перед лицом тех откровений, которые мы сейчас увидели".
Команда Facebook по связям с общественностью была в апоплексии. Через несколько минут после окончания слушаний пресс-секретарь выпустил раздраженное заявление, в котором отметил, что Хауген не имел доступа к руководству Facebook и не работал над "предметом, о котором идет речь".
В качестве сопровождения к порицанию прилагалась смелость. Прошло двадцать пять лет с тех пор, как Конгресс в последний раз писал правила интернета, и настало время пересмотреть их. "Вместо того чтобы ждать, что индустрия будет принимать общественные решения, которые должны принимать законодатели, Конгрессу пора действовать", - заявил представитель.
Facebook определенно не имел этого в виду. Пытаясь предотвратить действия, компания вскоре начала попытки дискредитировать Хаугена как разоблачителя. По иронии судьбы, эта попытка получила большую выгоду от раздувания теорий заговора.
Еще до того, как Хауген стала публичной персоной, на Капитолийском холме поползли слухи о том, что она работает с Fusion GPS, стратегической разведывательной фирмой, наиболее известной по созданию досье Стила, сборника пикантных, но необоснованных утверждений о том, что русские скомпрометировали Дональда Трампа. Мы узнали об этих слухах, когда один из сотрудников конгресса-республиканцев, заинтересовавшийся психическими последствиями Instagram, позвонил в панике, опасаясь, что невольно запятнал себя связями с печально известной фирмой.
Мы с коллегами не смогли отследить источник слухов, но попытки посеять сомнения в Хауген среди консерваторов исходили от самого Facebook. Не успела она выступить с заявлением, как репортеры из других новостных изданий начали интересоваться, что мне известно о происхождении документов - собеседники в Facebook намекали, что в этой истории есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Думал ли я, что есть хоть какая-то вероятность того, что они правы?
Я не понимал, насколько активно компания продвигает эту линию, пока до меня не дошли слухи. Сотрудник отдела коммуникаций Facebook позвонил с вопросом: Неужели я был настолько наивен, чтобы поверить, что Хауген - всего лишь разочарованный сотрудник, действующий по совести? Ее сбор информации был слишком тщательным, ее показания в Конгрессе - слишком собранными, ее история о приходе в Facebook из идеализма - слишком опрятной. Правда выйдет наружу, уверял меня этот человек: Хауген была профессиональной подсадкой, работающей на стороне противника с большими деньгами.
Я выложил все, что у меня было, чтобы выслушать эту теорию без смеха. Конечно, я присутствовал при ее сольной коллекции документов. Меня не удивило ее самообладание перед Конгрессом, учитывая, что в доме ее родителей в Эймсе, штат Айова, стоит полка с трофеями за ее карьеру дебатера в колледже. А вот ее история - особенно то, что она пошла работать в Facebook в результате того, что ее друг впал в белый национализм в Интернете, - показалась слишком хорошей, чтобы быть правдой, даже мне, пока я не подтвердил эту историю парню, который вышел из расистской фазы, и Хауген не нашла переписку в Gmail за 2019 год, в которой она рассказала рекрутеру Facebook, почему она хотела работать над дезинформацией.
Основная пресса никогда не воспринимала всерьез предполагаемый заговор против Facebook. Но у компании нашлись защитники в консервативных СМИ - особенно в тех, которые зависели от Facebook.
Хотя Дэн Бонгино, бывший агент Секретной службы, ставший ведущим ток-шоу, и Бен Шапиро, пандит, ведущий Daily Wire, регулярно соперничают друг с другом за первое место в чартах вовлеченности Facebook, в отношении Хауген они увидели друг друга. Оба мужчины назвали ее преследующей лошадью либеральной цензуры, ссылаясь на ее прошлые политические пожертвования и нынешнее представительство в демократической PR-фирме как на доказательство того, что ни она, ни информация в ее документах не заслуживают серьезного рассмотрения.
" Я умоляю консерваторов: пожалуйста, не попадайтесь в эту ловушку и не работайте с этой женщиной", - заявил Бонгино в видеоролике, просмотренном на Facebook 1,2 миллиона раз. "Все это было спланировано, все это был заговор". Издание Daily Wire назвало Хауген "левым активистом", а Шапиро заявил, что любой закон, написанный в ответ на утечку файлов, приведет к "тирании".
На последующих слушаниях в Конгрессе вновь проявились партийные разногласия. Коллеги из Journal позже обнаружили, что сотрудники Facebook в Вашингтоне сыграли определенную роль в попытках очернить Хаугена, как и наш репортаж, зловещими и предвзятыми мотивами на Капитолийском холме, хотя мы так и не нашли доказательств того, что компания пыталась призвать консервативных издателей на свою защиту. Возможно, в этом и не было необходимости. Партизанские издатели, такие как Бонгино и Шапиро, все представляли как имеющие зловещие мотивы - именно это сделало их такими успешными в Facebook.
Каким бы отшлифованным ни выглядел дебют Хауген в качестве защитника, за кулисами все шло наперекосяк. За день до ее выступления в Конгрессе Whistleblower Aid разрешила 60 Minutes опубликовать все ее документы, поданные в Комиссию по ценным бумагам и биржам США, - документы, которые были превью к историям, которые мы еще не успели опубликовать. (Позже Whistleblower Aid заявила, что публикация документов была результатом недопонимания). Компания сказала Хогену, что это было недоразумение, но я был в ярости. Я позвонил Хаугену и обвинил Whistleblower Aid в том, что она предвосхитила нашу будущую работу, а затем солгала нам обоим об этом. Фирма была не только двуличной, но и некомпетентной, - проворчал я. Какие пиарщики додумались до того, чтобы вывалить горячие документы на сайт еженедельного телешоу, которое вышло накануне?
Позже Хауген рассказала мне, что ответила на мой звонок на углу улицы в Вашингтоне, когда за ней гнались двое друзей. Как только она сняла трубку, она расплакалась. В ее собственном кругу советников уже были внутренние разногласия, а теперь "Джорнал" и ее адвокаты тянули в разные стороны. Напряжение вновь вспыхнуло через несколько дней, когда представители организации Whistleblower Aid и ее советники по связям с общественностью сообщили нам, что собираются созвать консорциум американских новостных изданий, которые получат от Конгресса документы, уже имеющиеся у нас.
Поскольку "Джорнал" все еще работал над полудюжиной дополнительных материалов, эта идея была непривлекательной. Мы с Хауген уже обсуждали ее желание передать документы в руки международных новостных организаций, но ее команда имела в виду другие крупные американские СМИ. По настоянию Хауген "Джорнал" согласился принять участие в конференц-связи, чтобы обсудить это с потенциальными участниками, и только потом понял, что ни о каком
