и любая другая группа. В Лос-Анджелесе несколько темнокожих сефардов стали чистильщиками обуви. Через несколько лет у чистильщика обуви появилась мастерская по ремонту обуви, а еще через несколько лет — сеть магазинов. В Сиэтле рыбак из Греции стал консервировать рыбу, и ко второму поколению его консервный завод превратился в крупную фабрику. К тому времени, когда эти сефарды начали отправлять своих сыновей и дочерей в американские колледжи и университеты, в Америке сформировался целый ряд новых ценностей среднего класса. Хотя брак с христианином все еще считался недопустимым, для дочери уже не было позором выйти замуж за тедеско — немца, особенно если он был богат. Когда это случилось недавно, одна сефардская мать показательно заметила: «Ну, по крайней мере, он американец, и, по крайней мере, не черный».
Влияние на старые общины в старых городах — «Ширит Исраэль» в Нью-Йорке, «Микве Исраэль» в Филадельфии — было, тем не менее, продолжительным. Между двумя сефардскими направлениями установилось перемирие, которое в лучшем случае было непростым. Анни Натан Мейер была несколько раздосадована, когда одна нью-йоркская светская дама вдруг сказала ей: «Вы так прекрасно говорите по-английски! Сколько времени прошло с тех пор, как ваши родители приехали в Америку?». Она тут же достала миниатюрные портреты колониальных предков с обеих сторон семьи. Про одну из прабабушек, украшенную кружевами, миссис Мейер кокетливо сказала: «Она очень похожа на Марту Вашингтон, не правда ли?». Когда посетительница, смутившись, сказала: «О, но я думала, что вы еврейка», миссис Мейер махнула рукой и сказала: «Эти люди совсем другого сорта».
А когда великий раввин «Ширит Исраэль» Давид де Сола Пул подошел к одной из прихожанок и спросил ее, почему, если в течение многих лет он видел ее на вечерних пятничных службах, то теперь видит не чаще двух раз в год, в дни святых праздников, женщина с тоской ответила: «Это не то же самое. Я смотрю вокруг в синагоге и вижу только незнакомых людей».
22. МАЛЕНЬКИЕ ЖЕСТЫ... И ТИШИНА НА ПЛОЩАДИ ЧАТЕМ
17 декабря 1968 г. читатели газеты «Нью-Йорк Таймс» могли столкнуться с небольшой заметкой, которая могла показаться им ироничной или мистической. Статья имела датировку «Мадрид» и начиналась так:
Через четыреста семьдесят шесть лет после того, как король Фердинанд и королева Изабелла приказали изгнать евреев из Испании, испанское правительство объявило сегодня вечером, что этот приказ недействителен.
Другими словами, тот роковой указ, начинающийся словами «Похоже, что христианам причиняется большой вред от общения или разговоров, которые они вели и ведут с евреями...», оказавший столь сокрушительное влияние на испанское еврейство и на историю самой Испании, наконец-то был аннулирован. Иудаизм в Испании вновь стал легальным. На практике считалось, что Конституция Испании 1869 года, провозгласившая в общих чертах веротерпимость, отменила распоряжение католических монархов. Но еврейская община Испании, насчитывавшая около восьми тысяч человек, давно добивалась прямой отмены самого эдикта о высылке. Для этого потребовалось правительство генералиссимуса Франсиско Франко.
Сам генералиссимус Франко всегда дружелюбно относился к испанским евреям. В 1930-х годах он направил евреям «приглашение», разместив рекламу в еврейской прессе, с просьбой вернуться в Испанию. Несколько семей действительно вернулись. Во время Второй мировой войны Франко развернул активную кампанию по спасению евреев от гитлеровских погромов, и лично ему приписывают спасение до шестидесяти тысяч еврейских жизней. Один из малоизвестных эпизодов той войны — 8 января 1944 г. Франко лично позвонил Адольфу Гитлеру по поводу судьбы еврейских узников концлагеря Берген-Бельзен. Франко потребовал освободить заключенных, многие из которых были сефардами из Греции. Гитлер подчинился, и 1242 еврея были отправлены в безопасное место в Испанию. Франко лично отправился на испанскую границу, чтобы встретить и сопроводить этих беженцев в свою страну. Получив информацию о том, что немцы конфисковали все деньги и имущество евреев, Франко повторно обратился к Гитлеру. В результате имущество евреев было отправлено вслед за ними.
Почему испанский лидер, во многих других отношениях симпатизировавший нацистской политике, в то же время противостоял Гитлеру в вопросах антисемитизма? Историки войны никогда не были уверены в этом, а Франко, как правило, никогда не объяснял. Но, возможно, это связано с большой вероятностью того, что сам Франко имеет марранское происхождение, как и многие другие испанцы. Франко — распространенное сефардское имя, особенно среди сефардов с острова Родос, и все это может означать, что Эль Каудильо — дальний родственник прекрасных сестер Тори Франкс из Филадельфии. Этим можно объяснить и отказ Франко от попыток Гитлера войти в Испанию: возможно, он опасался, что сам может стать жертвой политики фюрера.
В годы арабо-израильской войны правительство Франко продолжало помогать евреям в арабских странах спасаться от преследований. Оно предпринимало такие шаги, как выдача им испанских паспортов, тем самым делая их почетными сефардскими евреями.
Когда еврейской общине Мадрида было объявлено о том, что эдикт о высылке наконец-то утратил силу, — продолжает Times, — это вызвало «глубокий переполох», и произошло одновременно с другим событием огромной символической важности — открытием первой за последние шестьсот лет синагоги, построенной в Испании. Еще со времен инквизиции евреи собирались на богослужения в тайных квартирах и частных домах, за закрытыми ставнями и задернутыми шторами. Даже при относительно благосклонном режиме Франко евреи были слишком неуверенны в своем положении, чтобы рискнуть возвести постоянное общественное здание. На церемонии открытия девятнадцать мужчин в шляпах и молитвенных платках вошли в новую синагогу, неся в бархатных футлярах священные свитки, увенчанные серебряными колокольчиками. Доктор Соломон Гаон, великий раввин сефардских общин Великобритании, считающийся главным сефардом мира, прилетел в Мадрид по этому случаю; он стоял в зале из белого мрамора и дерева и заявлял: «Мы являемся свидетелями исторического момента, когда прошлое и настоящее встречаются. Самая яркая история нашего народа в диаспоре была написана в Испании. Пусть это означает начало нового времени морального и духовного прогресса для всех жителей этой страны».
В США, где около 100 тыс. испанских и португальских евреев обосновались, как множество птиц после долгого перелета, новость о новой синагоге в Мадриде имела меньшее значение. Хотя официально это событие отмечалось благодарственными молитвами, в частном порядке известие о том, что эдикт Фердинанда и Изабеллы об изгнании евреев был наконец признан недействительным, было встречено с мрачным весельем. Реакция была такой: «Давно пора».
В нью-йоркской общине «Шеарит Исраэль» сохраняется стойкое ощущение того, что здесь есть нечто ценное, что необходимо сохранить любой ценой. Хотя община расколота и раздроблена на фракции, расколота посередине между старой гвардией и левантийскими новичками, и еще
