он смотрит на меня так серьезно, будто учуял запах свежего дерьма. Пришло время записываться. У Оззи было немое выражение лица. Что-то явно было не так. Он скорчил гримасу, а потом повернулся к Шэрон. Оззи нервничал, и было очевидно, что ему совсем здесь некомфортно.
Мы начали интервью, и я задал ему простейшие вопросы о новой пластинке – как прошел процесс записи, самое обыденное. Оззи отвечал кратко и отрывисто и глазел на меня так, словно не знает. В этот момент я начал переживать, что запарываю интервью с самим Оззи Осборном. Меня переполняли эмоции и от волнения пот проступал через мой грим Демона. Режиссер крикнул: «Снято» и объявил пятиминутный перерыв для подготовки к следующей сцене. И мы с Оззи сидели в ощутимо натянутой тишине. Подошла девушка-гример и прикоснулась к моему вдовьему пику[75], а я пытался не показывать, насколько нервничаю, ведь я буквально не знал, о чем говорить дальше.
Я не мог понять, почему Оззи не может расслабиться. Режиссер крикнул: «Мотор!», и не успел я пробурчать очередной вопрос, как заметил, что Оззи пристально вглядывается в меня, приближая свое лицо к моему, чтобы лучше рассмотреть. И только я подумал, что он собирается ударить меня головой, как он улыбнулся и сказал: «Так это ты… мужик, это ты. Скотт, это же ты? Да, это ты. Эй, это же Скотт!» У меня сразу отлегло, и я ответил: «Да, Оззи, это я. Я думал, ты знаешь».
Тут откуда-то раздался крик Шэрон: «Оззи, я же тебе говорила, что это Скотт Ян в гриме», а потом Оззи сказал: «Я подумал, это какой-то придурок, одетый как KISS, и все никак не мог различить лысый череп и не понимал, какого хрена я здесь даю какое-то тупое интервью». Он крепко обнял меня и сказал: «Давай переснимем». Через пятнадцать минут все было готово. Мы отлично провели время, и я был в восторге, что мне выпал шанс поговорить с одним из кумиров на своем шоу, пусть даже в качестве придурка в гриме Джина Симмонса.
Благодаря работе на шоу, будучи практически банкротом, я стал регулярно получать зарплату. Последний раз такое было, когда я работал на отца. Я получал зарплату наравне с остальными штатными сотрудниками! Прекрасно поднимает боевой дух. А еще я понял, когда думаешь, что все идет по плану, в любой момент может случиться ситуация, из-за которой ты почувствуешь себя беспомощным и у тебя пропадет дар речи. Именно так и произошло в разгар моей работы на VH1, когда умерла одна из моих лучших подруг – Дженнифер Сайм.
Я познакомился с Дженнифер в 1991-м в Irvine Meadows за кулисами на концерте Beastie Boys. Она работала на Дэвида Линча, а мы с Чарли были большими фэнами «Твин Пикс». Собственно, песня «Black Lodge» – своего рода отсылка к «Твин Пикс». Мы постоянно просили Мисси Каллаццо из Megaforce позвонить в офис Дэвида Линча, чтобы достать нам какие-нибудь сувениры «Твин Пикс». А Мисси как раз общалась с Джен.
Как-то вечером я был за кулисами на концерте Beastie Boys, и ко мне подошла девушка и спросила: «Ты ведь Скотт? Я – Дженнифер из офиса Дэвида Линча. Твой менеджмент постоянно названивает мне по поводу сувениров».
Мы тут же стали друзьями. Джен для меня была как сестра. Она стала играть большую роль в моей жизни. У нее было немного странное, чрезвычайно неполиткорректное чувство юмора. Большую часть 1990-х во время моих кутежей Джен всегда была рядом. Когда мы с Перл начали встречаться, Джен с нетерпением хотела познакомиться с «любовью всей моей жизни». Они сразу нашли общий язык и тоже стали очень близки.
Дженнифер была девушкой Киану Ривза, а в 2000 году забеременела. Помню, Киану забрал Джен из дома и перевез к себе, чтобы помочь скрыться от назойливых папарацци. Она была в восторге от того, что у нее будет ребенок, и казалось, в ее жизни все идет как надо. Поэтому, когда ее ребенок родился мертвым, мы все были в шоке, это было ужасно и трагично. Теперь, когда у меня есть свой ребенок, я даже представить не могу, как это отразилось на ее душе и сердце. Мы собрались вместе, чтобы изо всех сил помочь Киану и Джен пережить эту трагедию. К несчастью, на этом трагедия не закончилась. Остальная часть истории попала на страницы желтой прессы.
Дженнифер была на вечеринке в доме Мэрилина Мэнсона. Она поехала домой, а потом решила вернуться к нему на машине. Она уже была «хорошенькая», и доехав до бульвара Кахуенга, потеряла управление и врезалась в припаркованные неподалеку машины. Ремень она не пристегивала, поэтому ее просто выбросило через лобовое стекло на дорогу. Джен разбилась насмерть. Я поверить не мог. Я потерял своего самого близкого друга. Само собой, подавлен был не только я, но и весь круг друзей, сердцем и душой которого она была. Ее смерть была трагичной и шокирующе нелепой. Этого можно было избежать. Я всегда представляю, как бы могла сложиться ее жизнь, ведь она была очень особенным, редким человечком, и мне по-прежнему сильно ее не хватает.
Я был подавлен смертью Джен, но понимал, что надо продолжать жить. Узнай Джен о чем-то подобном, она поступила бы так же. К счастью, стабильность основной работы в «Рок-шоу» и возможность скопить немного денег воодушевили меня до такой степени, что мне не терпелось вернуться в студию с Anthrax и приступить к работе над следующей пластинкой.
И снова перед началом записи нам нужно было найти гитариста. Пол Крук проделал отличную работу, почти семь лет он играл с нами. Он был классным гитаристом и хорошим другом, но почему-то участником группы так и не стал. Не подходил он нам. Мы даже фотографировались вчетвером; полагаю, мы никогда не считали его настоящим участником, и это дерьмово. Может быть, мы всегда считали, что он не наш человек. Учитывая, что с деловой точки зрения это был худший период за всю нашу историю, ему не было никакого резона быть участником группы. Он был слишком хорошим другом, чтобы навалить на него весь этот ад. Поэтому где-то в конце 2001 года, начав концентрироваться на новой музыке, мы решили найти нового гитариста. Более агрессивного и в духе Anthrax.
Мы с Перл предложили Полу выступать с Митом Лоуфом, и теперь дела в финансовом плане у него идут намного успешнее, чем было в Anthrax. Потом мы предложили пройти прослушивание Робу Каджиано. Мы знали его по нью-йоркской группе Boiler Room. Роб приехал в Йонкерс и выучил парочку наших песен. Он уже знал большинство из них, потому что был на
