тем более что поначалу на него возлагались “реформаторские” надежды. Похоже, что между российским и северокорейским лидерами нескоро возникнут хотя бы такие относительно доверительные отношения, какие были между В. В. Путиным и Ким Чен-иром. С учетом важности субъективного фактора в российской и (в еще большей степени) северокорейской политике ожидать от Пхеньяна, что он будет делиться своими планами или слушать советы Москвы, пока не приходится.
2. Со своей стороны северокорейцы выражают недовольство непониманием российским руководством логики “борьбы на выживание”, ведущейся Пхеньяном, что, по их мнению, граничит с предательством со стороны России. К тому же к власти в Пхеньяне приходит поколение, которое, в отличие от предшественников, знает о России лишь понаслышке. В последнее время у многих, в том числе у северокорейских экспертов, складывается мнение, что Россия не уделяет должного внимания ситуации на Корейском полуострове и проводит в отношении КНДР неискреннюю и непоследовательную политику. Это касается и вопроса об участии Москвы в пакете санкций, направленных против КНДР, определенных последними резолюциями Совета Безопасности ООН, включая документ 2094 (март 2013 г.). Официально российское руководство декларирует, что поддерживает лишь те санкции, которые направлены на прекращение развития военного ракетно-ядерного комплекса КНДР. На деле же Россия участвует также в исполнении ограничений, введенных Западом, которые касаются так называемых предметов роскоши, не имеющих никакого отношения к военно-промышленному комплексу КНДР. Очевидно, что США с союзниками рассматривают их как инструмент, направленный на решение задачи смены режима, в том числе путем возбуждения среди северокорейской элиты недовольства вследствие ограничения доступа к предметам потребления.
В результате скрупулезного и расширительного подхода представителей Запада к исполнению данной задачи сложилась нелепая ситуация, когда, например, в 2013 г. австрийская организация не смогла продать в КНДР концертный рояль, а Пхеньян не мог легально закупить лыжи и оборудование для крупного горнолыжного курорта на перевале “Масинён”, об открытии которого было уже объявлено.
Вместе с тем, объективно говоря, Северной Корее Россия нужна если не как источник экономической помощи, то как дополнительная опора в своем внешнеполитическом курсе, “противовес”, чтобы окончательно не впасть в зависимость от Китая. В связи с повышением внешнеполитического авторитета России благодаря решительным шагам по урегулированию сирийского кризиса значение этого фактора, очевидно, возрастет. В силу в том числе и этих факторов Пхеньян в настоящее время стремится культивировать конструктивные и дружественные отношения с Москвой, акцентируя внимание не на негативных, а на позитивных элементах двусторонних отношений.
Свидетельством большей благосклонности Пхеньяна к России и ее лидерам стал приезд председателя президиума Верховного народного собрания КНДР Ким Ён-нама (номинального главы государства) на церемонию открытия Олимпиады в Сочи в 2014 г., и это несмотря на то, что северокорейские спортсмены не прошли отбор и в Сочи не приехали. Его присутствие стало особенно заметным в связи с отказом южнокорейских руководителей прибыть на открытие, ограничившись делегацией рабочего уровня во главе “лишь” с министром культуры, туризма и спорта Ю Чин-рёном (наверное, не без американской подсказки). Короткая беседа Ким Ён-нама с В. В. Путиным была подана северокорейскими СМИ как свидетельство высокого уровня отношений между двумя странами и признание высокого авторитета КНДР на международной арене[335].
Необходимо также признать, что в новой геополитической ситуации, сложившейся после кризиса в Крыму, позиции двух стран в противостоянии Западу объективно сблизились. В неофициальном порядке северокорейцы – одни из немногих – сразу высказались в поддержку действий России в Крыму. В Пхеньяне явно не против, чтобы противоречия России с США углубились, что, по логике пхеньянских стратегов, приведет к большей поддержке Москвой КНДР в ее противостоянии США и отдалит Россию от Южной Кореи (которая предсказуемо видит ситуацию через американские очки, хотя и не стремится быть в первых рядах осуждающих Россию).
В связи с этим аналитики отметили, что визит Ким Ён-нама для участия в церемонии открытия Олимпийских игр в Сочи был организован и осуществлен весьма грамотно, он стал отражением зрелости внешнеполитической практики Пхеньяна. Руководство КНДР в полной мере использовало возможности для широкого диалога, предоставленные крупным международным событием, олицетворяющим в том числе торжество принципов мира и примирения в отношениях между всеми государствами. Помимо беседы с В. В. Путиным номинально второй человек в Пхеньяне провел серию продуктивных встреч с рядом представителей высшего эшелона российской власти, в том числе с председателем Совета Федерации В. И. Матвиенко, в целях преодоления некоторых возникших в последнее время сложностей и закрепления тенденции позитивного двустороннего сотрудничества. По свидетельству отдельных источников в ходе этих бесед также обсуждались перспективы подготовки визита в Россию лидера КНДР Ким Чен-ына. Позитивная атмосфера и результаты контактов Ким Ён-нама в Москве и Сочи стали отражением очевидного потепления российско-северокорейских отношений.
Конкретный успех северокорейской дипломатии высветил уже отмеченную недооценку важности политического момента и данного форума, допущенную Сеулом. Этот промах стал предметом серьезной критики со стороны южнокорейской общественности, результатом чего явился неплановый выезд в Россию для участия в церемонии закрытия Олимпийских игр премьер-министра РК Чон Хон-вона[336].
3. России необходимо выдерживать линию на противодействие изоляции КНДР и решение проблем полуострова дипломатическим путем, желательно с ее участием. Поэтому российские подходы к отношениям с КНДР вынужденно лицемерны, так как опыт показывает, что их ухудшение неизбежно ведет к уменьшению роли России в Северо-Восточной Азии. Предложения КНДР о том, чтобы обсуждать проблемы в составе “трех или четырех государств”, означают исключение России из числа участников процесса.
4. Еще одна проблема: Россия почти полностью смирилась с доминированием Китая в корейских делах, с тем, что Корейский полуостров становится заложником растущей конфронтации США и КНР, а Москва лишь поддакивает Пекину. А там, где Китай не участвует (например, на саммитах “большой восьмерки”), Россия не осмеливается иметь собственное мнение, проявляет пассивность. Вряд ли такая позиция работает в пользу активизации нашей политики в АТР, где внимательно следят за тем, как мы реагируем на кризисы, и делают соответствующие выводы. Известное охлаждение в отношениях КНДР с КНР в связи с “делом Чан Сон-тхэка” предоставляет российской дипломатии определенный шанс для культивирования более близких отношений с пхеньянской элитой.
5. Для России на Корейском полуострове, как и в других районах мира, на первом месте стоит соблюдение принципов международного права и дипломатического урегулирования проблем. Идея многостороннего диалога и политических гарантий принадлежит Москве. Именно Россия предложила в 2002 г. “пакетную сделку” (мир и безопасность КНДР в обмен на ядерное оружие). Ясно, что шестисторонний переговорный процесс остается в центре нашего рецепта урегулирования сложного комплекса проблем на Корейском полуострове[337].
В нынешнем мире, переживающем период смены модели глобального управления, и с учетом интересов крупных мировых игроков
