Как проникают в наши семьи и добираются до наших Связных? Пока мы это не выясним, мы будем вести проигрышную игру.
Челюсть Атласа сжимается и разжимается, когда он скрежещет зубами, а затем осторожно говорит: — Нам нужно выяснить, насколько глубоко это зашло. У Джованны есть сестра в совете, верно? Что еще не имеет смысла? Кто там подозрительный? Что не сходится? Вот с чего мы начнем.
Наступает мгновение тишины, а затем Сойер говорит: — Ты имеешь в виду что-то вроде сигнала от GPS-чипа Оли, идущего на Восточное побережье?
Тишина.
Мертвая, мать ее, тишина на полсекунды, прежде чем весь ад вырвется наружу.
Атлас поворачивается к Гейбу с пристальным взглядом. — О чем он, блядь, говорит?
Гейб кривит губы и огрызается: — И ты не подумал сказать об этом раньше? Что, блядь, с тобой не так?!
Я вклиниваюсь, прежде чем они успевают продолжить кричать на него через стол: — О чем, черт возьми, ты говоришь? Как ты мог узнать что-то подобное?
Сойер поднимает руку, и между его пальцами проскакивает искра электричества. — Я Технокенетик. Когда мы впервые встретились, я почувствовал чип в твоем позвоночнике, мне показалось, что это неправильно. Я ненавидел, что Сейдж рядом с тобой, потому что такая техника не должна быть внутри человека… Потом, узнав тебя получше, я понял, что это не твоя вина, и смирился. Я думал… думал, вы все знали.
— Это жизненно важная информация, Бенсон. Не так уж сложно упомянуть ее одному из нас! — рычит Атлас, и я бросаюсь в его сторону, чтобы остановить кровопролитие, которое, как мне кажется, вот-вот произойдет.
Я также могу сказать, насколько хрупка сейчас Сейдж, потому что она не отходит от Феликса даже при угрозе насилия по отношению к ее брату, но ее лицо немного сморщилось. Еще больше причин, чтобы успокоиться по поводу того, какая я катастрофа.
Сойер вскидывает руки вверх. — Ты был на Восточном побережье, и я подумал, что ты присматриваешь за ней! Потом я просто… забыл об этом. Это просто стало странной аурой вокруг Оли. Прости меня! Черт, если бы я знал, я бы что-нибудь сказал!
Это все не имеет отношения к делу. — Если ты Технокенетик, ты можешь манипулировать им, верно? Ты можешь остановить его, чтобы он не вышиб мне мозги, если я его вытащу… так?
— Вышиб тебе мозги?! О чем ты, блядь, говоришь? — кричит Гейб, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что он выглядит очень зеленым.
— Это то, что они сказали мне, когда вставляли его. Они сказали, что он вызовет небольшой взрыв, достаточный, чтобы убить меня, если я попытаюсь его вытащить.
— Меня сейчас вырвет, блядь, — говорит Гейб, отталкиваясь от стола и доставая свой телефон, чтобы позвонить Норту и выговориться ему.
Вот только…
Атлас говорит это раньше, чем я успеваю. — Ты не можешь позвонить ему. Ты не можешь никому рассказать. Нам нужно извлечь его, не убивая Оли, а затем нам нужен список всех, кто был вовлечен в то, что он был введен в нее в первую очередь. Нам нужен план игры, чтобы навести порядок. Есть причина, по которой Норт проигрывает битву против Сопротивления, и это потому, что яд уже пустил здесь корни.
— У тебя где-то здесь есть медпакет, верно? Давай достанем чип сейчас же, — говорит Феликс, встает и без колебаний направляется на кухню, пока Гейб вскакивает, чтобы найти то, о чем он просит.
Я в шоке смотрю вслед Феликсу, когда дверь захлопывается, и вижу, как он вытирает руки, словно чертов хирург, который собирается вскрыть меня и заглянуть внутрь, и… Ну, насколько сильно я хочу избавиться от этого чипа?
Очень, очень, блядь, сильно.
Я делаю глубокий вдох. — К черту, давайте сделаем это.
Глава 28
Чего бы я только не отдала за Грифона и его манипуляции с болью, мозговое моджо, пока Феликс разрезает меня, не имея ничего, кроме крошечной капли бесполезного обезболивающего крема на моей коже.
По иронии судьбы, он чувствует вспышку боли через нашу Связь и немедленно реагирует, чтобы выяснить, что, черт возьми, происходит. Мне приходится работать сверхурочно, чтобы скрыть это, говоря только то, что является полной правдой.
«Я в порядке! Не волнуйся, я просто иногда бываю неуклюжей».
Его ответ мгновенен: «Что, черт возьми, происходит? Мы всего в нескольких часах езды, я могу вызвать Кирана, чтобы он телепортировал меня к тебе».
Я стараюсь, чтобы меня не стошнило от сосредоточенного выражения лица Сойера, когда его глаза вспыхивают белым светом, и все его внимание сосредоточено на том, чтобы помешать чипу-убийце, ну, знаете, убить меня.
Я сглатываю и стараюсь, чтобы мой ответ прозвучал ровно и уверенно: «Нет необходимости. Феликс вот-вот меня подлатает, так что мне не нужны здесь лишние куры-матери. Забудь обо мне, сосредоточься на своей работе».
Его узы остаются со мной, боль уменьшается с каждой секундой, даже когда пинцет копается в моей плоти. Когда чип, наконец, выходит из моей шеи, Феликс снимает одну из своих перчаток, чтобы прижать ладонь к боковой поверхности моей шеи, пока рана полностью не затянется.
Вся комната выдыхает.
«Больше не причиняй себе вреда, я вернусь, и тебя ждет ад, Привязанная. Просто оставайся в колледже и учись, пока не встретишься с Кайри. Она ждет тебя до обеда. После этого сразу домой, обещай мне».
Я должна быть очень осторожна в своих ответах, чтобы он не догадался, что здесь что-то происходит, его способность определить, лгу ли я, – это полный гребаный кошмар. «Обещаю, что уйду отсюда только со своими Связными и твоей охраной из ТакTим».
Его узы соскальзывают с меня, медленно и словно лаская, и я делаю глубокий вдох. Лгать ему, даже таким окольным путем, заставляет меня чувствовать себя худшей проклятой Привязанной из всех существующих, но я уверена, что если мы скажем ему, он вернется сюда через чертову секунду.
Чем бы мы ни помогли избавиться от Сопротивления, мы сделаем это.
Когда Феликс наконец отходит от меня, снимая вторую перчатку и упаковывая все использованные медицинские принадлежности, я оглядываюсь и вижу, что Сойер держит в одной руке пинцет с GPS-чипом, а его светящиеся белые глаза прищурились.
— Можешь ли ты что-нибудь рассказать об этом? Как работает твой дар? Расскажи мне что-нибудь, Бенсон, — говорю я, а он пожимает плечами.
— Он все еще передает. Ничто не говорит о том,
