трепетом и приняла это теперь с благодарностью. Она не была уверена, что это за первобытная, яростно-умная часть Грэма, которая существует на самом деле. Но она без сомнения знала, что это обеспечит выживание Грэма, а также ее собственное.
Пока Грэм спал глубоко рядом с ней, эта часть его была очень бдительна, на мгновение сосредоточилась на ней, наблюдая, ожидая, чтобы увидеть ее реакцию на первичное осознание, которое она теперь ощущала.
Кэт только и сделала, что позволила легкой улыбке коснуться губ, признавая то, что, как она была уверена, Грэм не знал об этом, она почти почувствовала, как фокус переместился с нее, чтобы еще раз убедиться, что никаких угроз не было.
Возможно, в какой-то мере это был инстинкт всех Пород. Это дополнительное сенсорное восприятие, которое пробуждает их, когда приближается опасность, или предупреждает их об опасности. Подсознание, хотя в Грэме это казалось очень искусным.
Что бы это ни было, чудовище, как он это называл, инстинкт, как она об этом думала, оно проснулось с местью в то время, когда Грэм наверняка умер бы в противном случае.
Эта мысль отрезвила ее и напомнила ей о прошлой ночи и событиях, которые все еще были слишком туманными в ее уме, пока другие ощущения и знания наконец-то прояснились.
Она боролась, пережила жизнь другой женщины, перенесла потребность в свободе для этого, для необходимости удержать мужчину, Породу, которой она принадлежит. Тот, кто, как она знала, принадлежал ей.
Этот момент осознания наступил в ту самую секунду, когда она почувствовала, как ее дух вырвался из ее тела в этом поразительном сердцебиении между жизнью и смертью. Кэт, одинокая, осведомленная и все же оторванная, Кэт видела свою жизнь, свое прошлое в таких ярких деталях. Даже ее фотографическая память не могла обработать информацию, которую ее душа хранила и выпустила в тот ослепительный момент.
Моменты связи с Грэмом, те моменты, когда чувства животных, которыми они обладали, встречались и сливались, она блокировала все, что видела в нем, все, что знала о Породе, которую любила всем своим существом.
Он не специально пометил ее как свою пару, он пометил ее тигриной ДНК из-за уникальной силы и дикости тела и духа, которыми обладали эти существа. ДНК, которую он считал, превосходила любую другую и лучше подходила для обеспечения ее жизни.
Она увидела момент, когда Бранденмор положил ее на руки мальчику, которым был Грэм, почувствовала дух существа, известного как Гидеон, борющегося за свободу, разъяренного заключением, которое он пережил. Не за что было сражаться, не было ни шанса убежать, ни жизни вне клеток, которые он знал всю свою жизнь. Пока младенец не был помещен в его руки. Животное внутри него успокоилось, дикие порывы успокаивались, и чистая хитрость настигла его.
Бранденмор дал молодому существу, которого он подсознательно боялся, ключ к его уничтожению. Ребенок, которого животное внутри него признало как неотъемлемую часть его выживания. Не было никаких мыслей о спаривании, никаких сексуальных побуждений, лишь было известно, что она теперь его, и она слишком беспомощна, слишком больна и слаба, чтобы бороться за себя. Дикая природа, усиливающееся внутри него чудовищем знала, что она должна жить. Чтобы мальчик жил, ребенок должен жить.
Хитрый ум, гораздо более продвинутый, чем предполагал даже его создатель, стал скрытным, манипулирующим и обманчивым. Появившееся существо, которое он назвал своим монстром, отступило назад и позволило человеку и животному полностью объединиться в его чувствах, а интеллект, которым он обладал, только умножился, усилился.
Она поняла, что существо, о котором мечтал доктор Фостер, намного превзошло его мечты. В любое время после этого момента Гидеон мог сбежать. Он мог выскользнуть из исследовательского центра и полностью исчезнуть, но для этого ему пришлось бы оставить Кэт. Его брат был достаточно силен, чтобы следовать за ним, но его Кэт не была. А позже, как только Беннет прибыл и почувствовал угрозу, которую может представлять тигр-альфа, он убедился, что Гидеонуникак не удастся убежать без возможности разрядки оружия. Грэм отклонил возможность выживания Кэт в перестрелке.
Как только он справился с ее освобождением и побегом, она и Джадд насильно сделали переливание, чтобы спасти его, чтобы обеспечить выживание, которое происходило бы гораздо медленнее, возможно, обеспечивало бы его восстановление намного быстрее, его чувства животных, а также человеческие реакции. Спаривающий гормон уже был обнаружен в ее системе, но не в Грэме, несмотря на испытания, которые подтвердили их соответствие. Однако, как только ее кровь встретилась с его кровью, доктор Фостер опасался, что она завладеет Грэмом и создаст потребности и желания. Кэт была слишком молода, чтобы встретиться с ними, а Грэм был не слишком благороден, чтобы терпеть. Это уничтожит его.
Ослепленный видениями того, каким может быть его будущее, он набросился на нее, намереваясь заставить ее ненавидеть его, изгнать ее от него и гарантировать, что она никогда не будет искать его, никогда не будет искушать то, чего он боялся, могло произойти, пока он не вернется к ней, как только она достигнет зрелого возраста, который он верил, позволит ей иметь дело с этим.
Он хотел, чтобы у нее была жизнь в первую очередь. Свобода. Эта потребность, с которой он нуждался в ней, была ясна, настолько большая его часть, что она задавалась вопросом, как она могла не почувствовать этого до того момента, как ее душа встретила его душу.
Через годы после того, как она сбежала в Нью-Мексико, полагая, что она живет свободной жизнью, Грэм начал игру такой мастерской хитрости, что это поразило ее. Его животные инстинкты, спаривающийся гормон в его организме и стремление животного найти Кэт, когда Грэм все еще чувствовал, что она слишком молода, отвлекли его в то время, когда солдаты, которые Совет по генетике отправил в исследовательский центр, были слишком близки.
Это возвращение, то, что она чувствовала и видела со знанием, которое она блокировала в те моменты, когда она была его частью, показало ей
