Отряд уважительно промолчал, а потом мне с намёком напомнили о том, что командую тут вообще-то я, и выше меня по званию только правитель, и если с ним не связываться, то он ни о чём и не узнает и чётких указаний дать не сможет…
В общем, я же говорю: умные у меня ребята. Сообразительные очень, я ими прямо горжусь.
И они только лишь доказали свою сообразительность, когда внезапно предложили оставлять за собой пару простых заклинаний, сигнализирующих нам о появлении новых беженцев из глубины джунглей.
За два месяца последних осталось совсем немного, мы вывезли почти всех, но островов было много, и некоторая часть из них была довольно большой, на выход из глубины леса нужно было время…
Мы спасали, кого могли.
Но могли, к несчастью, не всех.
В итоге вместо патрулирования леса вдоль берега мы начали заходить глубже. Спасшихся неизменно выводили на берег, а затем снова возвращались в глубину.
День. Второй. Неделю. Девятый день.
На десятый Карг вспылил:
— Предлагаю спалить к прародителям весь остров! — Проорал он, голыми руками отбиваясь от четвероглазых тварей.
Там кулаки были размером с мою голову, так что Карг вполне себе мог отбиваться и голыми руками.
— Утопить всё к чертям! — Предложил кто-то со стороны.
Предложение ожидаемо поддержали одобрительными возгласами, перемешанными со звуками сражения.
Я никого не осуждала — сама уже мечтала взорвать всё к Тьме.
И да, я уже тоже была очень уставшей и очень-очень злой. В итоге злость довела до того, что одну из последних бросившихся на меня ящериц я перекинула через себя, с силой ударила спиной о землю, вывернув руку в плече, придавила горло ногой и буквально проорала:
— Да когда вы уже угомонитесь?!
Этот вопрос волновал всех без исключения, потому что уже просто не было сил сражаться с теми, кому, кажется, не было ни конца, ни края.
Мозгов у них тоже не было, раз до сих пор не дошли до мысли о благоразумности переговоров.
Мы же всё понимаем: изначально земли были их, но во время спячки их заселили другие народы. Так придите, поговорите, объясните ситуацию — все люди цивилизованные, все всё понимают, выход бы точно нашли.
А так — какой во всём этом смысл? Какой? Я просто не понимаю.
Чуда не произошло, мозг у ящериц работать не начал, и эта, как и все, кто был перед ней, просто взяла и совершенно сознательно задохнулась к Тьме.
Ну, или куда они там уходят? Надеюсь, что в какое-нибудь очень нехорошее место.
Я брезгливо отпустила от природы холодную конечность и та безвольно повалилась на бездыханное тело.
Этот лес уже давно превратился в кладбище.
Я очень надеюсь, что мы не станем его частью.
— Север!
Все мгновенно заняли оборонительные позиции, готовые к новому нападению, повернулись в нужном направлении и…
— Это наши!
Облегчённого выдоха не сдержал никто.
Я, встав нормально, по бесполезной привычке пробежалась взглядом по лицам идущих к нам мужчин и…
Замерла, перестав дышать.
Просто застыла без движения, чувствуя, как сердце вначале замирает, а затем срывается на ускоренный нервный бег.
Чувствуя, как руки начинают дрожать и перед глазами всё предательски плывёт.
Потому что лицо, которое я выискивала так долго, так старательно, так отчаянно… которое я так часто видела в своих беспокойных коротких снах… черты которого мне мерещились везде, куда бы я ни взглянула…
Это лицо наконец появилось в моей реальности.
Этот мужчина наконец вернулся в мою жизнь.
И теперь я точно знала: это — не плод моего буйного воображения. Он такой же настоящий, как и все мы, как и все вокруг.
Дэмис… шёл позади остальных, вместе с мужчиной он буквально на себе нёс кого-то из своих. И его первым суровым вопросом к нам было:
— С вами есть лекарь?
Начавшееся знакомство двух отрядов смолкло, мои повернулись ко мне, ожидая ответа от меня, как от командира, а я…
Я просто стояла и не могла пошевелиться.
Ничего не могла сделать.
Не могла дышать, не могла двигаться, не могла оторвать взгляда от приближающегося, но так и не взглянувшегося на меня Дэмиса — словно меня здесь не было, словно он не узнал меня, словно узнал, но не хотел смотреть…
Сколько всего жуткого я передумала за эту пару мучительно долгих секунд, пока раэр Дэмис Йэхар, наконец, не поднял голову и не скользнул раздражённым взглядом по толпе.
Чтобы споткнуться им о меня и замереть, как замерла и я.
Болезненный удар моего сердца о рёбра — и я понимаю, что все мои ужасные теории — просто глупости. У Дэмиса буквально на руках раненный член его отряда, к которому уже спешил Джордж, и ему просто нельзя было отвлекаться, потому что человеческая жизнь — это очень-очень важно, это самое важное, что у нас в принципе есть.
Но он замер, потрясённо глядя мне в глаза.
Словно не веря, что я и правда могу быть здесь. Словно просто не веря…
— Ада? — Дрогнувшим голосом прошептал он, и выглядел таким растерянным, встревоженным, не понимающим простых вещей.
Мне и самой не верилось, честное слово. А все вокруг просто переводили взгляды с меня на Дэмиса и обратно и не понимали вообще ничего.
Раненного мужчину забрали с руки раэра и ещё одного мужчины, и мой муж сделал несколько невольных шагов ко мне, не отрывая от меня же взгляда.
И я просто заставила себя улыбнуться сквозь заливающие лицо слёзы и сказать:
— Твои прощальные записки — просто ужас.
И совсем неважно, что несчастный клочок бумаги, в местах сгиба протёртый до дыр, всё это время лежал в моём внутреннем кармане — прямо под сердцем.
— Могу сказать то же самое про твоих родственников. — Очень хрипло, малоразборчиво, но, едва он это сказал, мы оба, словно два последних идиота, улыбнулись и шагнули друг к другу.
Дэмис сделал ещё один неловкий шаг, словно у него затекло всё тело, и я, наплевав на всё, сорвалась на короткий забег и со всех сил впечаталась в его такое родное тело.
Знакомые руки привычным движением обняли и прижали к себе, нос зарылся в мои волосы, я сама обняла мужчину за шею и прижалась к нему так сильно, как только могла.
Мне хотелось обнять его крепко-крепко, до боли в мышцах и костях, и сделать всё возможное и невозможное, чтобы он больше никогда вот так не исчезал и не подвергал себя смертельной опасности…
Но вместо этого я просто тихо плакала, понимая, что попросту влюбилась.
