Итак, вскоредолжно было быть вынесено окончательное решение о разводе. Сразу же после этогоПетер собирался жениться на Марии. По возвращении из Австрии, куда он ездил,чтобы подписать последние необходимые документы, Петер обнаружил, что на виллеего встречает одна лишь экономка.
— Синьоринынет дома, — сообщила она. — Она поехала в больницу Комо сделатьанализы. — И, чтобы успокоить его, добавила: — Ничего серьезного. Этопростая проверка.
Петера ее слованичуть не обнадежили. Артериальное давление у него резко подскочило, онбезошибочно узнал симптомы: головную боль и звон в ушах.
— Что жевсе-таки случилось? — спросил он в тревоге.
— Вот уже двадня бедняжку сильно тошнит. Приходил врач и решил проводить ее в больницу дляобследования, — объяснила экономка.
В эту минутузазвонил телефон. Петер, обычно такой невозмутимый, схватил трубку чуть ли не впанике. Это была Мария.
— Как ты себячувствуешь? — спросил он, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Никогда вжизни не чувствовала себя лучше. Просто я самую малость беременна, —радостно сообщила она.
— Слава тебегосподи! — прошептал он. — Какая чудесная новость!
— Ты доволен?
— Я ввосторге!
— Я на второммесяце. Сейчас вернусь домой и все тебе расскажу.
— Ни с места!Оставайся, где ты есть, — решил он. — Я сам за тобой заеду. Попросиврача меня подождать. Я хочу с ним переговорить. — Он был растерян,оглушен и счастлив. Ему хотелось обнять пожилую экономку.
Он бегом спускалсяпо лестнице, когда его остановил начальник охраны.
— Мненеобходимо с вами поговорить, синьор Штраус, — потребовал он обычнонесвойственным ему, не терпящим возражений тоном.
— Да,конечно, — на ходу бросил Петер. — Когда я вернусь, мы все подробнообсудим, — обещал он.
Начальник охраныстоял на своем:
— Этонеотложное дело, синьор.
Петер остановилсяи приковал его к месту немигающим взглядом.
— В данныймомент у меня есть лишь одно действительно неотложное дело. Все остальное можетподождать. — И он решительным шагом направился к автостоянке.
— Если синьорнамерен выехать, я немедленно предупрежу моих людей, — нахмурилсяначальник охраны, не собиравшийся так легко уступать.
— В этом нетнеобходимости. Я поеду один, — сказал Петер, заводя мотор «Мерседеса».
Он подумал, чторебята, пожалуй, перестарались со своим вечным лозунгом: «Не доверяй никому иникогда».
Начальник охраныпроворно обогнул машину, открыл правую дверцу и сел рядом с Петером, почтисилой навязывая ему свое присутствие.
— Извините,синьор, я не позволю вам ехать одному. Только не теперь, после того чтослучилось, — предупредил он.
Петеру былонеприятно это вторжение, но он сдержался.
— Что жепроизошло? — сухо спросил он.
— Охранники углавных ворот заметили двух подозрительных мотоциклистов, рыскавших по аллееконских каштанов, — объяснил начальник охраны.
— И что жедальше? — продолжал Петер, несколько сбавив тон.
— Я известилполицию, — ответил начальник охраны. Машина стремительно спускалась кглавным воротам.
— Этовсе? — Петер, казалось, склонен был считать происшедшее безделицей.
— Разве этогомало? — возразил верный телохранитель, привыкший за годы службы к тому,что хозяин тревожится и по куда менее веским поводам.
— Может быть,мы придаем слишком большое значение сигналам, не заслуживающим подобноговнимания, — заметил Петер. — В любом случае, спасибо, чтопредупредили меня. Теперь вы можете выйти, — добавил он с улыбкой.
Ворота раскрылисьперед машиной.
— Мой долг —сопровождать вас, — настойчиво повторил телохранитель, не двигаясь сместа.
— Выходите! —властно приказал Петер.
Слишком долго онжил в плену собственных страхов и под надзором своих охранников. Теперь, впятьдесят пять лет, он наконец-то чувствовал себя свободным от навязчивыхопасений. Его женщина ждала от него ребенка. Он готовился стать отцом, ирадостное ожидание этого счастливого события не собирался делить ни с кем. Емухотелось самому отвезти Марию домой, поговорить с ней о будущем, полном надежд.Для этого им нужно было остаться наедине.
— Выходите! —повторил он начальнику охраны.
Тот, не двигаясь,смотрел на него в смятении.
Наконецтелохранитель нехотя повиновался, мысленно проклиная упрямство великогочеловека, буквально потерявшего голову по причине, о которой он не смел дажедогадываться.
Петер сорвался сместа так, что завизжали покрышки, пересек линию ворот, выехал на аллею конскихкаштанов, промчался по ней с бешеной скоростью и затормозил на перекрестке привъезде на шоссе. Он пропустил несколько машин, имевших преимущественное правопроезда, не обратив внимания на тяжелый грузовик, стоявший у обочины.«Мерседес» тронулся, и грузовик столкнулся с ним, внезапно дав задний ход.Петер так и не увидел тягача, летевшего на него подобно бомбе. В эту минуту ондумал о Марии, о ребенке, которого они вырастят и воспитают вместе. Он был навершине счастья, когда закончилась его жизнь.
Сегодня
1
Ноябрь тольконачался, и три дня не переставая лил мелкий холодный дождь. Мария спустилась вподземный гараж с Фьяммой и Мануэлем. Дети уселись на задних сиденьях голубого«Типо» [47], а она села за руль. Ониподнялись по короткому пандусу, выходившему в сад, и выехали на дорогу, покоторой проносились машины. Брызги грязной воды летели из-под колес.
— Я хочубулочку, — захныкал Мануэль. — Хочу горячую булочку с кремом убулочника.
— У нас нетвремени, — возразила Мария. — Если я остановлюсь у булочной, мыопоздаем в школу.
— Рашелькаждое утро покупает мне булочку, и мы всегда приезжаем вовремя, —заупрямился мальчик.
— Я положилатебе в ранец яблоко, это гораздо лучше булочки, — сказала Мария.
— Терпеть немогу яблоки, — огрызнулся Мануэль.
— Яблокиполезные. Твоя сестра тоже съедает яблоко на перемене. Один разок и ты можешьпотерпеть.
— Фьяммадолжна соблюдать диету, а я нет. И я хочу мою булочку! Мне полагается булочка!Понятно?
Марияпочувствовала, что начинает терять терпение из-за своего непослушного сынишки.У нее руки чесались наградить его хорошим подзатыльником, но еще больше хотелосьпонять, в чем дело, почему он стал капризничать и ссориться с ней с утрапораньше. Впрочем, времени не оставалось ни на ссору, ни на выяснениеотношений.
