Она встала с легким покачиванием бедер, чисто женским жестом недовольства мужчинами своего вида. Она выглядела довольно надменно. Габриэль не рискнул бросить взгляд на Люциана, чтобы увидеть выражение его лица. Он смотрел, как она уходила, черты его лица были полностью лишены эмоций. Лишь убедившись, что она покинула дом, он повернул голову, чтобы встретиться с черным пристальным взглядом своего брата.
— Не говори этого, — промолвил он с тихой угрозой.
— Я ничего и не сказал, — заметил Люциан.
— Ты приподнял бровь в этой своей оскорбительной манере, — возразил Габриэль. — Ты и так достаточно провинился передо мною, чтобы добавлять к своим грехам ещё и насмешку.
— Она не похожа на женщин, которых я помню из времен нашей юности.
— Ты не знал ни одной женщины в нашей молодости, — сказал ему Габриэль. — Франческа — сама себе закон. На протяжении этих долгих веков ей удавалось прятаться от принца нашего народа.
— Она пряталась от меня, — признался Люциан. Он соскользнул ещё ниже на подушки на кушетке, его большое тело было истощено отсутствием крови, дающей жизнь. — Я чувствовал ее близость не единожды и поэтому частенько приводил тебя сюда в надежде найти ее, но ей всегда удавалось оставаться вне досягаемости.
Габриэль был страшно горд Франческой за это.
Когда Люциан охотился на немертвых, никому не удавалось успешно спрятаться от него, тем не менее, Франческа умудрялась делать это на протяжении нескольких веков. Люциан устало покачал головой.
— Не будь она столь успешной в этом, мы бы данным давно нашли ее, и ты был бы в безопасности.
— И тогда ты бы предпочел покончить со своей жизнью, а твоя Спутница жизни осталась бы без того единственного, в ком она так отчаянно нуждается, — самодовольно высказался Габриэль.
Черные пустые глаза Люциана на мгновение сверкнули, скользнув по брату, предупреждая. Габриэль усмехнулся ему, как мальчишка.
— Ты ненавидишь, когда я прав.
— Она беременна, — переменил тему Люциан, его глаза закрылись. Длинные ресницы смягчили линии напряжения на его лице. — Она не может войти в тело врача, не подвергнув обоих опасности, даже с твоей помощью. Тебе прекрасно известно это.
— Да, я знаю, — признался Габриэль. — Не было никакого смысла говорить ей об этом, когда я не был уверен, вернусь ли к ней. Она дала мне слово, что позовет на помощь Грегори, если я не смогу возвратиться к ней. Грегори никогда бы не позволил Франческе рисковать собой или ребенком.
Воцарилось молчание. Люциан замедлил биение своего сердца и дыхание, поскольку его тело вопило о крови. Габриэль вздохнул.
— Тебе не следовало бы делать этого, Люциан. Ты прав, я был близок к обращению. Полагаю, я почувствовал решение Франчески уйти из этого мира. Она оказалась в состоянии найти способ жить, практически, как человек. Ее намерением было состариться и умереть в этот период времени. Она на протяжении нескольких веков экспериментировала, ища способ стать больше похожей на человека.
— Она необыкновенная женщина. Я был поражен ее силой и изобретательностью, — голос Люциана был слаб, едва слышен. — Ты единственная причина, почему я продолжал свое существование, Габриэль. Если бы не ты, я бы давно предпочел закончить свои дни в этом мире и отправиться в другой. Я не верил, что в этом для меня есть какая-нибудь надежда. Я лишился способности видеть в цвете, чувствовать эмоции, практически, сразу. У меня не было двухсот лет, которые обычно есть у большинства наших мужчин, как у зеленых юнцов. Много лет я использовал твои эмоции, но когда и ты также потерял их, оставался единственный способ выжить нам обоим. Мне пришлось убедить тебя, что я представляю опасность для мира, или бы мы оба были потеряны. Если бы ты не поверил, что я слишком опасен, чтобы позволить остальным охотиться на меня, ты мог бы обернуться. И если бы это произошло, я знал, что был бы не способен уничтожить тебя.
Габриэль улыбнулся.
— Ты смог бы уничтожить меня. Ты гораздо более могущественный, чем я когда-либо представлял.
— Я бы не уничтожил тебя, Габриэль. Именно ты являешься тем, кто стремился сдержать нашу клятву. Я бы никогда никому не позволил убить тебя.
— Позволил бы, Люциан, — тихо промолвил Габриэль, сердцем зная, что это правда. — Ты никогда не сходил с ранее выбранного пути и никогда не отступал от своего слова чести. Ты бы сдержал нашу клятву.
— Твоя вера в меня сильнее моей собственной, — Люциан устало приподнял голову. — Она возвращается к тебе, брат. Она попытается подкрепить меня, поскольку полагает, что я больше в этом нуждаюсь. Возьми ее кровь, а потом дай ее мне. Я обнаружил у тебя несколько недостатков, и ревность является одним из самых худших.
Франческа нашла братьев, вытянувшихся на кушетках в ее рабочей комнате, на губах Габриэля играла легкая улыбка, лицо Люциана было непроницаемым. Она направилась к Люциану, но ее Спутник жизни остановил ее.
— Подойди ко мне, любовь моя. Я насыщусь, а потом позабочусь о брате. Мы должны будем воспользоваться землей под спальней, где отдыхает доктор.
Если Франческа и хотела поспорить с ним, Габриэль не смог найти этого в ее сознании. Она тотчас же подошла к нему, склоняясь над ним, ее руки прошлись по его телу, словно убеждаясь, что он цел. Она постаралась держаться подальше от его ран, хотя ее ладонь прошлась по множественным глубоким царапинам и следам укусов, оставляя после себя успокаивающий бальзам. Было ли это на самом деле или только в его сознании, Габриэль не знал, и его это не заботило. Она заставляла его чувствовать себя целым и единым. Она вновь сделала его мир правильным.
Он притянул ее ближе, вдыхая ее аромат. Он мог слышать кровь, струящуюся по ее венам, манящую его. Ее запах смешался с пьянящим соблазном, и неприрученный зверь внутри него быстро воспрянул, его потребности и потребность его брата были велики. Габриэль склонил свою темноволосую голову к ее изящной шейке, вкусил ее атласной кожи, тепло ее пульса. Его рот прошелся вниз по теплой колонне к выемке ее плеча, его зубы нежно прокусили кожу.
Франческа ощутила, как по ее спине пробежала дрожь. Габриэль обладал способностью проделывать с ней это вне зависимости от обстоятельств. Его руки обвились вокруг нее, когда он более плотно вжал ее тело в свое. Несмотря на степень его жажды, он осознавал, что они не одни в темной комнате и что он не сможет принять питание от своей Спутницы жизни на глазах брата. Это был слишком интимный процесс. Он утянул ее вглубь уединения тяжелых портьер. Его рот спустился ниже, пройдясь по ее плечу к кремовой возвышенности ее груди, как всегда отодвигая в сторону тонкий материал ее рубашки.
Франческа мгновенно почувствовал себя живой. Казалось она задерживала дыхание все то время, пока он отсутствовал, а ее сердце колотилось от страха, но сейчас оно стучало от восторга. Было что-то неправильно во всем облике Люциана-вампира. Он слишком часто вмешивался, чтобы защитить Габриэля и тех, кого тот любил. Он приходил к Скайлер, чтобы успокоить ее, а не тревожить и пугать. Ей было стыдно за саму себя, что она недостаточно быстро сложила кусочки мозаики воедино.
