Пип ничего не требовала от матери, никогда не обижалась, сосвойственным ей великодушием старясь не замечать, что матери сейчас просто недо нее. Она охотно прощала все, гораздо больше, чем Тед или Чед.
Ни муж, ни сын не отличались терпимостью – любой промах,даже если виновата была не мать, а один из них, вызывал бурю негодования. Обавсегда дружно винили во всем исключительно ее. Во всяком случае, Тед. Но Офелиябоготворила мужа, искренне считая, что гений имеет право на многое. Она былаженой, о которой любой мужчина может только мечтать, – беззаветнопреданной, любящей, терпеливой, но не известно, понимал ли это Тед. Все годыОфелия терпеливо и безропотно хранила ему верность, даже в горькие годы нищетыи полного безденежья.
– Ну и чем ты тут занимаешься целый день? –решительно осведомилась Андреа, когда малыш, наевшись, уснул.
– Да так… ничем особенно. Сплю. Читаю. Брожу по берегу.
– Иначе говоря, опять бежишь от жизни, – покачалаголовой Андреа, со свойственной ей прямотой называя вещи своими именами.
– Все так ужасно? Может быть, это как раз то, что мненужно.
– Может быть. Но между прочим, прошел уже почти год. Неможешь же ты вечно, как страус, прятать голову в песок.
Даже название общины, где она сняла дом, – Сейф-Харбор– говорило само за себя. Тихая гавань – вот к чему стремилась Офелия. Там онамогла укрыться от бурь, что принес с собой тот трагический октябрь.
– Но почему нет? – Ее вопрос прозвучал с такойбезнадежной тоской, что сердце у Андреа сжалось от боли.
– Потому что так нельзя. Ты нужна Пип! Ты не имеешьправа просто плыть по течению. Это неправильно! Послушай, Офелия, ты должнавстряхнуться, снова начать жить. Должна встречаться с людьми, может быть, дажеходить на свидания! Не можешь же ты вечно оставаться одна!
У Андреа мелькнула мысль, что хорошо бы ей найти работу, ноона прикусила язык. Даже ей ясно, что в таком состоянии Офелия не можетработать. У нее едва хватало сил жить.
– Господи, да что ты такое говоришь?! – В глазах Офелиимелькнул испуг.
Похоже, мысль о другом мужчине даже не приходила ей вголову. В душе она все еще считала себя женой Теда и будет считать вечно,решила Андреа. Сотворив себе кумира, она продолжала упорно цепляться за него,забыв, сколько горя он ей принес.
– Ладно. Но можно же сделать хоть что-то… хотя бысходить в парикмахерскую?
Сколько помнила Андреа, все последние месяцы Офелия бродилапо дому непричесанная, кое-как одетая. Приняв душ, она влезала в те же старыеджинсы и водолазку, наскоро пригладив волосы рукой, а причесывалась, толькоесли ей нужно было куда-то выйти. Впрочем, кроме занятий, она почти никуда и неходила. Да и особой необходимости не было. Правда, Офелия возила Пип в школу,но даже тогда забывала причесываться. Андреа решила, что пришло время покончитьс этим.
Снять на лето домик в Сейф-Харборе была ее идея. Собственноговоря, она и нашла его через знакомого риэлтера. И сейчас снова порадовалась,что не ошиблась, – достаточно только посмотреть на Пип, даже на ее мать,чтобы понять, что мысль оказалось удачной. Сейчас Офелия выглядела гораздолучше, чем раньше. По крайней мере она была причесана… ну, почти причесана. Алегкий загар делал ее почти хорошенькой.
– А что будет, когда ты вернешься в город? Не можешь жеты всю зиму просидеть дома, как медведь в берлоге?
– Почему? Теперь-то? Могу, – без малейшегосмущения улыбнулась Офелия. Обе знали, что она права.
Тед оставил ей кучу денег… Впрочем, Офелию деньги неособенно волновали. Заключалась в них какая-то грустная ирония, особенно есливспомнить первые годы их супружеской жизни. Тогда они снимали двухкомнатнуюквартиру. В одной из комнат жили дети, а Тед с Офелией ютились на диванчике вгостиной. Гараж Тед превратил в лабораторию.
Но несмотря на тесноту и отсутствие денег, она вспоминала тегоды как счастливейшие в их жизни. А потом Тед пошел в гору, и все сталонамного сложнее. Успех и богатство ударили ему в голову.
– Только попробуй повторить весь этот бред, и я кишкииз тебя выпущу! – пригрозила Андреа. – Будешь ходить гулять в парквместе со мной и Уильямом. А потом мы, может быть, слетаем с тобой в Нью-Йоркна открытие сезона в «Метрополитен». – Обе обожали оперу. – Язаставлю тебя выйти из дома, даже если мне придется тащить тебя заволосы! – свирепо добавила Андреа.
Малыш заворочался, трогательно почмокал губами и сновазатих. Подруги умиленно улыбнулись. Андреа с удовольствием держала его наруках, чувствуя себя совершенно счастливой.
– Ничуть не сомневаюсь, – кивнула Офелия.
Пару минут спустя влетела Пип, по пятам за ней бежал Мусс. Вруках она держала пригоршню камней и ракушки с пляжа. Она сложила их накофейный столик, попутно засыпав его песком. Но Офелия предпочла сделать вид,что ничего не заметила, – по лицу Пип можно было догадаться, что онастрашно горда своим сокровищем.
– Это тебе, Андреа. Если хочешь, можешь взять их ссобой в город.
– С радостью. А песок можно? – ехидно хмыкнулаАндреа. – И что ты делала на пляже? Играла с другими детьми? – сбеспокойством спросила она.
Вместо ответа девочка уклончиво пожала плечами. Сказать поправде, она никого не встретила. Местные редко приходили на пляж, а из-заупорного затворничества Офелии Пип не знала ни одной живой души в поселке.
– Ну, знаешь! Придется мне, видно, приезжать почаще,иначе вы совсем закиснете. Наверняка в вашем Сейф-Харборе есть и другие ребята.Мы их отыщем, и у тебя будет компания.
– Спасибо, мне и так хорошо. – То же самое Пипговорила всегда. Она терпеть не могла жаловаться. Да и к чему? Все равно ведьничего не изменишь. Ее мать сейчас просто не в состоянии что-то делать. Можетбыть, в один прекрасный день все будет по-другому, но не скоро. И Пип молчасмирилась. Она всегда была умна не по годам. А события, произошедшие девятьмесяцев назад, заставили ее повзрослеть.
Андреа уехала незадолго до ужина. Ей хотелось вернуться вгород, до того как опустится туман. Но ее приезд сделал свое дело – онисмеялись и болтали, и Пип, как всегда, с восторгом возилась с малышом Уильямом.Но без нее дом, казалось, разом опустел и в нем воцарилась печаль. В Андреавсегда ключом била жизнь, и стоило ей уехать, как все, казалось, стало еще хуже,чем прежде. Пип нравилась ее кипучая энергия. С ней всегда интересно. Офелияиспытывала то же самое. У нее самой уже давно не было желания жить, зато вАндреа его хватало на двоих.
– Хочешь, возьмем какую-нибудь кассету напрокат? –предложила она, беспомощно глядя на дочь. Ничего подобного ей раньше и в головуне приходило, но приезд Андреа немного всколыхнул ее.
– Да нет, не надо, мам. Я посмотрю телевизор, –тихонько прошептала Пип.
