— Не понял.
— Знаешь ведь, что твоя сестра, она… как бы невидимка в своей группе? Да?
— Моя сестра что?! — Я чувствую, что готов взорваться. — У нее что, были проблемы в общении с одногруппниками?
Аня наклоняется и осторожно кладет ладони мне на грудь. Гладит, едва касаясь. И мне становится стыдно, что девушка меня боится. Моей реакции. Моих эмоций. Словно я какой-то Халк.
— Да… — Отвечает она. — Сурикат… это не ваше домашнее прозвище. Так Машу называли в группе в первое время, потом она стала огрызаться в ответ, и ее оставили в покое. Почти никто не общался с ней, пока не пришел Дима. Ей повезло с ним, правда. Теперь есть, кому заступиться…
Закрываю лицо руками, и дрожу. Чувствую, как Аня гладит меня по волосам. Прокручиваю в голове последние два года. Как я мог? Где упустил момент? Почему, вообще, решил поступать в другой колледж? И на кого… на экономиста.
Я просто бросил ее. Мою сестру некому было защитить! Она все это время все переживала в себе, терпела и даже боялась поделиться со мной. Я что, конченое чудовище?!
— Паш, — Анин голос ласкает слух. Он заставляет меня выдохнуть от бессилия и разжать напряженные пальцы. — Ты не виноват. Не нужно так. Ей пора учиться самостоятельности. Знаешь, сначала твоя сестра ждала, когда все наладится. Ждала, что получится найти с группой общий язык… А после того случая с Игорем…
Поднимаю глаза и вижу, как Аня кусает губы.
— Твоя сестра прибежала тогда к нему, чтобы объясниться. А Игорь просто воспользовался ею. — Она краснеет, или мне кажется? — Маша была против, а он просто… Раздел ее и… Такой вот первый раз вышел у девчонки.
— Что?
Она сжимает мою руку. Ей не хочется говорить, но мне нужно это слышать. Нужно.
— У меня язык не поворачивается. Как еще сказать? Раздел, положил, навалился сверху, и все. — Аня морщится, словно от зубной боли. — Она не хотела. Просто была в шоковом состоянии. Потом просто встала, собрала вещи и ушла.
— Он, — у меня пропадает дар речи, — он, что, ее изнасиловал? Мою сестру?!
Мое сознание словно проваливается в темноту, ноги слабеют.
— Нет. Больше нет, чем да. — Она шумно выдыхает. — Маша была в шоковом состоянии. Не хотела, но не могла сопротивляться. А Игорь воспользовался моментом, а потом всем растрепал. Сегодня Вика доложила обо всем Диме, он ведь ей нравится. Думаю, что и приукрасила еще. Выставила ее, наверное, не пойми кем… Могу только догадываться…
Она прикусывает губу, жалея о сказанном. Я вижу это и вскакиваю на ноги, но Аня тут же вцепляется в меня почти мертвой хваткой.
— Подожди, нет-нет-нет! Ребятам нужно поговорить наедине. — Она шепчет, прижимая меня к себе. — Дима — не дурак, он все поймет. А Игорь — просто подонок, и… и… ты поговоришь с ним, но потом. Хорошо?
— Нет!
— Да! Ему уже досталось. На сегодня хватит.
— Нет!
— Тебе важнее поговорить завтра с сестрой. Она не пожаловалась потому, что ей было стыдно. Понимаешь? Стыдно перед тобой. А сейчас стыдно перед Димой.
— Хорошо. — Качаю головой. — Но я до него доберусь и тогда…
Пытаясь успокоиться, обнимаю Аню за талию, провожу руками по спине. Склоняю голову и кладу ей на плечо. Мне хочется убивать. Разорвать этого Игоря на куски. Голыми руками. Хочется просить прощения у Маши за то, что был так невнимателен к ней все это время, что не защитил. Мне. Хочется. Плакать.
Закрываю глаза и сильно зажмуриваюсь. Нельзя реветь перед своей девушкой. Даже если знаю, что она все поймет. Что ее не оттолкнет моя слабость. Нельзя. Нельзя. Нельзя.
Мы снова садимся на пол, прижимаясь друг к другу плечами. Молчим. Пьем шампанское и смотрим, как публика под музыку топчет грязными башмаками дорогущий паркет.
Наши руки сомкнуты, пальцы переплетены. Я держу бутылку свободной левой рукой, Аня берет у меня ее свободной правой. Когда остается последний глоток, мы делим его пополам и улыбаемся.
Алкоголь на время забирает боль, делает нас свободнее, смелее и заставляет двигаться навстречу друг другу без прежнего смущения.
— Я отправила ей смс, — говорит Аня, — будем надеяться, что все будет хорошо. Раз Дима еще не вернулся, значит, нашел Машу. Нам остается только ждать новостей.
Поворачиваюсь к ней.
— Останемся здесь?
Она часто моргает.
— Ты хочешь?
— Вдруг они… вернутся.
— Тогда будем веселиться. А если не веселиться, то просто отдыхать. Ты же… — Аня стреляет глазами, — звезда этого вечера…
Я смеюсь. Встаю и подаю ей руку. Чувствую приятное расслабление во всем теле. Аня хватает мою ладонь и приподнимается, но осторожно. Оглядываясь по сторонам, поправляет рубаху, служащую прикрытием ее шикарных тылов. Начинает хихикать, и я внезапно понимаю, что она прилично пьяна.
Качнувшись, Солнцева упирается ладонью в стену и испуганно отпрыгивает, когда створки скрытого в ней бара вдруг начинают отодвигаться в стороны.
— Ой! — Она не верит своим глазам.
— Ого! — Удивляюсь я, подхватывая подругу за талию.
Перед нами на ярко освещенных полках рядочками стоят пузатенькие бутылки «Моэт и Шандон». Сверкают яркими этикетками. Манят и зовут. Пока я ищу панель, при нажатии на которую эти сокровища снова скроются в потайном баре, Аня хлопает в ладоши и убегает. Куда это она?
— Аня! Аня! — Кричу я, но мои слова растворяются в громкой музыке. — Как же эта штука закрывается?
Внимательно изучаю поверхность стены, когда вдруг возвращается Солнцева. Она подкатывает здоровенный стол на колесах, на котором выстроены бокалы для шампанского.
— О, нет! Нет! — Предугадываю ее мысли.
— Подожди ты, — ворчит она, отталкивая мою руку. — Официантка я или кто? Думаешь, не смогу собрать пирамиду из бокалов? А?!
Смотрит на меня, пытаясь состряпать обиженное лицо, и тогда я вдруг понимаю, что она пьяна гораздо больше положенного. Хочу рассердиться. Понимаю, что нужно ее остановить, но вдруг начинаю ржать. Смеюсь громко, долго и никак не могу остановиться, пока Аня упорно и аккуратно, несмотря на неуверенные движения, ставит один за другим пустые бокалы друг на друга.
Тогда я начинаю доставать из бара и откупоривать по очереди бутылки с дорогим шампанским. Когда последний бокал на вершине кривой пирамиды уже установлен и стоит наперекор всем законам природы, лью игристый напиток тонкой струйкой сверху. Аня хватает следующую бутылку, наклоняет и льет вместе со мной. Мы смеемся. Наши действия уже привлекли всеобщее внимание, и нас окружает народ.
— Угощайтесь! — Кричит Солнцева с видом радушной хозяйки и машет руками.
Когда несколько человек берут бокалы сверху, она вдруг отпихивает подошедших и с радостным криком «банзаа-а-ай» выдергивает бокал из нижнего ряда. Я успеваю только затаить дыхание и открыть рот, когда громоздкая пирамида в один момент вдруг превращается в груду осколков на столе и у наших ног.
