Он интуитивно реагирует на это предложение. Все мышцы сокращаются, кулаки крепко сжимаются, дыхание учащается, пульс ускоряется. Это самая бурная реакция из всех, что он испытывал с тех пор, как оказался на пляже две ночи назад.
– Нет, – как можно мягче отвечает он, но слышит… Что это? Злость? Ужас? Он слышит это в собственном тоне. У него ощущение, что он прижимал кого-то, из всех сил прижимал к стене. Он чувствует горячее дыхание на своей щеке.
– Нет, – еще мягче повторяет он. – Я не хочу, я думаю… Можно я останусь здесь на еще одну ночь? Может, память вернется. Может, сходим в другой раз. Если…
Элис кивает, но он чувствует ее сомнение.
– Конечно, – помолчав, отвечает она. – На еще одну ночь. Конечно. Но если ты, черт побери, так и не вспомнишь, кто ты такой, сам понимаешь. Потому что я обычно сдаю ту комнату в аренду, дополнительный доход, так что…
– Я понимаю. Одна ночь.
Она неуверенно улыбается.
– Хорошо. Но пусть они поскорее возвращаются. В смысле, воспоминания.
Она встает и берет коробку яиц, таких свежих, что на них еще остались налипшие перья.
– Не знаю. Решай сама.
6
Лили сидит в полицейском участке, в комнате ожидания. Она сжимает пакет с маленьким альбомом свадебных фотографий и паспорт Карла. Больше в его ящиках и коробках она ничего не нашла. Вообще ничего. Ни детских фотографий. Ни свидетельства о рождении. Никаких именных документов. Один ящик был заперт, но она просунула туда руку из-под верхнего и ничего не нащупала. «Странно», – подумала она. Но, видимо, все хранится в доме у его матери. Карл – аккуратный человек и минималист. Логично, что он не захотел захламлять свою красивую новую квартиру бесполезными и ненужными вещами.
В другой руке у нее – бумажный стаканчик кофе. Ей не следовало его покупать – у нее в кошельке тридцать восемь фунтов наличными, и нет доступа к счету в банке. За все платил Карл. Он готовил для нее отдельный счет в банке, собирался класть туда деньги каждый месяц, пока она не закончит учебу. Придется попросить маму прислать денег. Но на это уйдет определенное время. Итак, тридцать восемь фунтов. Ей не следовало покупать большой кофе. Но он ей нужен. Она вообще не спала.
С вежливой улыбкой к ней выходит крупная дама-полицейская по имени Беверли.
– Доброе утро, миссис Монроуз. Пройдемте со мной! Я подыщу комнату, где мы сможем поговорить.
Лили идет за ней по коридору в маленькую комнатку, где пахнет черствым кексом.
– Итак, – говорит сотрудница полиции, когда они обе садятся. – Судя по всему, мистер Монроуз так и не появился?
– Нет. Конечно. Иначе я бы не пришла.
– Это просто фигура речи, миссис Монроуз.
– Да, я понимаю.
Беверли улыбается странной улыбкой.
– Итак, вы хотите подать официальное заявление о пропавшем без вести.
Она щелкает ручкой и переворачивает страницу в блокноте.
– Да. Пожалуйста.
– Вчера я проверила вашего мужа по нашей системе, миссис Монроуз. Ничего. Его нет ни в одной из лондонских больниц и ни в одном из полицейских участков.
Лили кивает.
– Я все-таки обыскала квартиру, – сообщает она. – Пыталась найти что-нибудь полезное. Но, понимаете, квартира совсем новая. Мы только переехали. Думаю, возможно, он оставил все бумаги у матери.
– А вы говорили с его матерью?
– Нет. Я даже не знаю, где она живет. Ее номер был у Карла в телефоне. Он нигде не записан.
– Как ее зовут?
– Мария. Кажется, так.
– Значит, Мария Монроуз? – она ждет подтверждения Лили, прежде чем записать. – И где она живет?
– Не знаю. Где-то на западе. Место начинается на букву «С».
Беверли корчит гримасу.
– Слау? – предполагает она. – Суиндон?
– Не знаю, – пожимает плечами Лили. – Может быть.
– Хорошо. А остальная семья? Братья? Сестры?
– Есть сестра, зовут Сюзанна. Вроде бы так. Живет там же.
– Она замужем?
– Не знаю. Да. Кажется, да. По-моему, у него есть племянник.
– Значит, возможно, Сюзанна Монроуз. Возможно, нет? – Она записывает.
Лили кладет пакет себе на колени и нащупывает паспорт.
– Вот что я нашла, – говорит она, выкладывая его перед Беверли.
Беверли заглядывает в него и замечает:
– Действительный. Хорошо. Так мы хотя бы можем исключить вероятность, что он уехал.
Лили фыркает:
– Разумеется, он не мог уехать.
Она замечает, что Беверли слегка закатывает глаза и несколько раздраженно вздыхает.
– Мне придется его забрать, – сообщает она, прикоснувшись к паспорту. – Проверить по нашей системе.
– Конечно. И еще вот это, – Лили подталкивает через стол к Беверли альбом. – Эти фотографии лучше той, что у вас. На них он улыбается, и можно понять, что он за человек. И увидеть, что он был счастлив и не собирался от меня убегать.
Она наблюдает, как Беверли пролистывает альбом.
– И это было в..?
– Киеве. Да. Он хотел, чтобы я вышла замуж в родной стране, в окружении семьи и друзей. Чтобы я была счастлива и спокойна. А не напряжена в чужом месте. С чужими людьми. Он – лучший мужчина на свете. Мой друг, мой отец, мой любовник, мой муж. Все, – только сейчас Лили замечает, что прижала к сердцу кулак, а из ее глаз льются слезы. – Извините, – смущается она.
– Не извиняйтесь, – успокаивает Беверли. – Ваши чувства можно понять. Вам есть к кому обратиться? Есть ли родственники в этой стране? Кто может побыть с вами какое-то время и позаботиться о вас?
– Нет. Нет. У меня здесь никого.
– Да уж, – сочувствует Беверли, – очень жаль. Ну, может, вы попросите ненадолго приехать кого-нибудь из родных?
– Да. Может быть.
Позднее, когда она уже поднималась по лестнице в квартиру, Лили переполняет жуткая смесь возбуждения и ужаса. Может, он там, думает она, по другую сторону двери? Сидит в помятой рубашке и галстуке, готовый рассказать о своих злоключениях? Но с каждой новой ступенькой в ней растет понимание: его там нет. Она открывает дверь навстречу вакууму одиночества. Тишина пугает. Раньше она никогда не была одна. Никогда. На несколько мгновений она застывает, слегка покачиваясь, словно захваченная врасплох пустотой. Слышно, как в раковину падает капля воды, как гудит холодильник, как открывается и закрывается внизу входная дверь. А потом она подпрыгивает: звонит телефон.
