Когда я был на XII съезде партии Украины, мне рассказывали про этого замечательного ученого и показывали экспериментальный мостик на Владимирской горке — это был его дипломный проект. Но разговор все шел о мостах и железных конструкциях. Теперь на заводе я встретил Евгения Оскаровича, возвращаясь из обкома партии, в дверях директорской проходной, очень раздраженного. Узнав, в чем дело, я попросил его вернуться в мой кабинет, и там состоялся продолжительный разговор с вызовом всех исполнителей. Меня поразило упорство наших сварщиков, ОТК, военпредов и технологов — специалистов по броне, отрицавших возможность "сварки Патона" (автоматически под слоем флюса).
В конце разговора я принял окончательное решение — согласиться с предложением Евгения Оскаровича! Предварительно нужно было провести эксперимент. Мы должны были построить "Глаголь" (типа радиально-сверлильного станка), передвигающуюся по рельсам вдоль приспособления, на котором будут свариваться под углом 90° две броневые детали толщиной 45 мм. Институт брался изготовить сварочную головку и сообщить нам, сколько надо сварочных трансформаторов СТ-32 подготовить. Военпред тов.Зухер — он был старший военпред по всем бронеконструкциям — заявил, что без обстрела на разрушение, т.е. предел тыльной прочности, он не согласится принять шов.
Литая башня Т-34 выпуска 1942 года. Кормовой люк для демонтажа пушки крепился на 6-ти болтах
Сборка танков на заводе № 183 в Нижнем Тагиле. Зима 1942 года
Через условленное время наш главный механик т.Куцыкович и конструктор т.Волошин доложили, что конструкции "Глаголи" и стенда готовы к испытанию. Мы вызвали Евгения Оскаровича из Киева и назначили время испытания. На испытание собрались неработающая смена сварщиков, дипломированных на сварке бронедеталей, все технологи бронекорпусного производства, руководство ОТК, конструкторы, С.Н.Махонин и я. Уложили и закрепили подготовленные броневые плиты длиною в ширину носовой детали танка Т-34, закрепили винтами так, что образовалась угловая полость между плитами.
Оператор, без очков, что нас сразу же удивило, насыпал в образовавшийся желоб флюс, выровнял его, подвел сварочную головку, опустил сварочную проволоку во флюс и включил ток от трансформаторов. Что-то зашипело, послышалось потрескивание, и флюс начал бугриться. Оператор дал движение по рельсам установки, и видно было, как проволока сматывается с катушки и пропадает под флюсом, за проволокой флюс продолжал бугриться. Наши сварщики приготовили темные стекла. Начальник отдела бронекорпусов т.Савостин все совал мне в руку темное стекло в деревянной рамке (какой пользуются в мартенах, наблюдая за кипением стали), а в ухо мне все твердил: "Не поймайте дугу!". Я же смотрел на оператора, который свободно работал без очков. Наконец, шов был готов: на это потребовалось в пять-шесть раз меньше времени, чем при ручной сварке. Оператор щеткой сбросил оставшийся флюс со шва в ведерко, и мы увидели не шов, а какую-то пузырчатую змею, заполнившую пространство между деталями. Раздались очень неприятные реплики "асов" сварочного дела, в особенности ОТК и военпредов. Тов.Савостин заявил, что он, как отвечающий за сварку корпусов, и близко не допустит такую работу!
Евгений Оскарович и оператор были совершенно спокойны. В это время оператор ударил в нескольких местах по поверхности шва клевачом, которым обычно обивают окалину, и нашим удивленным взглядам открылся настоящий шов — гладкий, блестящий, ровно, плотно заполнивший промежуток между деталями. Все замолчали.
Мы сварили еще две плиты, потом сварили их вместе с первым узлом, и т.Зухер повез на свой полигон расстреливать конструкцию. По телефону он сообщил, что разбил броню вдребезги, а швы не поддались.
Это была победа идеи ученого и его института!
Мы условились строить установки для сварки носового узла, а технологам дали задание просмотреть все узлы, которые можно было варить "Патоном", как для краткости назвали эти установки. В мобилизационном плане это сокращало потребность в высококвалифицированных сварщиках раз в пять-шесть. В то время мы еще не думали о сварке корпуса целиком, да еще на конвейере. Пока мы справлялись с корпусами еще ручной сваркой".
За первое полугодие 1941 года военная приемка на заводе № 183 приняла 816 танков Т-34, на СТЗ — 294. Таким образом, оба завода к 1 июля 1941 года сдали армии 1225 танков, причем 58 из них в июне еще находились на территориях заводов в ожидании отправки в войска.
Только что собранный Т-34 покидает цех завода № 112 "Красное Сормово". Весна 1942 года
Характерные особенности танка Т-34 выпуска завода № 112
25 июня 1941 года вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) "Об увеличении выпуска танков КВ, Т-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых дизелей на III и IV кварталы 1941 г.", в котором была сформулирована задача по созданию комплексной танкостроительной промышленности. Заводам № 183 и СТЗ предписывалось свернуть выпуск всей гражданской продукции, приступить к выполнению мобилизационного плана и быть готовыми оказать помощь тем предприятиям, которые будут подключены к выпуску Т-34. 1 июля 1941 года появилось еще одно постановление, уже Государственного комитета обороны № ГКО-1 сс, в соответствии с которым к производству танков Т-34 привлекался горьковский завод "Красное Сормово" (завод № 112 Наркомсудпрома). К выпуску узлов и агрегатов танка, в частности, коробок передач, бортовых фрикционов, бортовых передач, ведущих колес и опорных катков подключался Харьковский тракторный завод.
Тем временем завод № 183 наращивал выпуск танков. Люди работали в две смены по 11 часов, не покидая цехи даже во время начавшихся бомбежек города. В июле из ворот завода вышли 225 танков, в августе — 250, сентябре — 250, в октябре удалось собрать последние 30 машин. На основании постановления № 667/СГКО от 12 сентября 1941 года Ю.Е.Максарев отдал приказ о немедленной эвакуации завода в глубокий тыл. Первый эшелон покинул Харьков 19 сентября и направился на Урал, в Нижний Тагил, на территорию Уральского вагоностроительного завода. На эту же площадку прибыли Московский станкостроительный завод имени С.Орджоникидзе, часть оборудования и сотрудников московских заводов "Красный пролетарий", "Станколит" и др. На основе этих предприятий был образован Уральский танковый завод № 183. Первые 25 танков на новом месте собрали уже в конце декабря из узлов и деталей, привезенных из Харькова.
Осенью 1941 года единственным крупным производителем Т-34 оставался СТЗ. При этом выпуск максимально возможного числа комплектующих постарались развернуть в самом Сталинграде. Броневой прокат поступал с завода "Красный Октябрь", бронекорпуса сваривались на Сталинградской судоверфи (завод № 264), пушки поставлял завод "Баррикады". Короче говоря, в городе организовали практически полный цикл производства танка и его деталей. Выпуск танков неуклонно возрастал. Если в июне и июле СТЗ сдал 86 и 93 танка соответственно, то уже в августе —155! Максимума в 1941 году производство достигло в сентябре—165 боевых машин. В октябре военпредам передали только 124 танка. Падение производства было вызвано снижением поставок корпусов и башен с эвакуируемого завода № 183.
