Однажды То-Корвуву обнаружил в материнской хижине молодую девушку. Та принялась уверять его, что она и есть самая настоящая мать, но только сбросившая старую кожу. То-Корвуву, однако, потребовал доказательств и, когда мать обмолвилась, что выбросила кожу в море, поспешил на берег и отыскал прежнюю мамашину оболочку на коралловом рифе. То-Корвуву подобрал ее, прибежал домой и — р-раз! — одним махом напялил на ошалевшую девушку-мать. Пошутил, вероятно…
Последствия шутки оказались ужасны. Прежняя кожа приросла к матери, она вмиг состарилась и умерла.
Но есть у этого мифа вариант, согласно которому мать сама натянула на себя старую кожу, когда То-Корвуву принялся ее домогаться, то есть, в сущности, совершила самоубийство, дабы предотвратить инцест. Но что с дурака возьмешь?.. Ни в коем случае не оправдывая его поведение (если оно, конечно, имело место), тем не менее заметим, что матери следовало заранее подумать, как представать в новом облике перед сыном-идиотом, который прежде, кроме нее, ни одной женщины в глаза не видел…
По закону прецедента, вслед за матерью в положенный срок умерли и оба брата, не только глупый То-Корвуву, но и умница То-Камбинана, — как ни лезли они вон из кожи, чтобы обновить ее, ничего у них не получилось.
Ничего не получается в этом смысле и у их потомков, меланезийского племени толаи, хотя некоторые еще лелеют надежду на успех…
Меланезийское племя байнинг, тоже проживающее на Новой Британии, но только не на побережье, а в горной местности, лишилось удовольствия вечной жизни из-за плохого слуха. По этой же причине все пошло вкривь и вкось у южноамериканских индейцев шипая, санема и амауака и их североамериканских товарищей по несчастью индейцев чокто. Божество сообщило им, что настало время сбросить кожу, но они или не расслышали, или сделали вид, что не слышат, полагая, что есть дела поважнее и бессмертие от них никуда не денется, а в результате оказались у разбитого корыта. Мало того что момент был упущен, так еще и божество вышло из себя и наслало на них, чтобы впредь внимательнее относились к указаниям свыше, разнообразные кары.
В Западной Африке имело место уникальное мирное сосуществование бессмертных людей народа дан и Смерти — так звали одного антропоморфного персонажа, живущего в буше. Смерть кочевал по обширным пространствам, поросшим невысокими деревьями и кустарником, охотился, людей не трогал и, в общем, вел себя тихо, хотя наружность имел устрашающую. Люди также вели себя благоразумно и старались лишний раз не попадаться Смерти на глаза, чтобы не пробудить инстинкт, заложенный в нем природой. Места в буше хватало всем.
Поэтому совершенно непонятно, какого рожна один человек, увидев издали костер, на котором Смерть после успешной охоты готовил мясо, полез к нему со знакомством. Более того, при расставании он попросил у Смерти филейную часть антилопы— разумеется, в долг, который, как известно, красен платежом.
Прошло какое-то время, и Смерти изменила удача на охоте. Голодный, он лежал под кустом, в животе урчало, и тут Смерть вспомнил о должнике. Он отправился в селение дан, нашел хижину своего знакомца и постучал в дверь. Тот впустил Смерть внутрь и развел руками: нет, мол, у меня не то что мяса, а вообще никакой еды, зато есть семеро по лавкам…
Гость схватил спящего мальчишку и исчез, прежде чем хозяин хижины успел хоть что-то сообразить. Ведь Смерть был — еще раз напомним — не человек, а антропоморфный персонаж и вполне мог жест, направленный в сторону детей, воспринять как предложение выбрать кого-нибудь на ужин.
Человечинка пришлась ему по вкусу. Вслед за бедным мальчиком он съел девушку, которую одна неумная женщина пыталась выдать за него замуж, а там уж пошло-поехало. Поневоле пожалеешь, что глупость не подпадает ни под одну статью уголовного кодекса. Хотя, может быть, у народа дан и подпадает…
Меняем бессмертие на еду
Зскимосы потеряли бессмертие в поисках еды. Как-то эскимос по имени Оё проголодался и отправился в тундру в соображении чего-нибудь съесть. Он долго бродил, но, кроме ягеля, ничего ему не попадалось. Оё совсем загрустил, но тут прямо под ногами увидел дыру в земле, заглянул туда и понял, что это ход в преисподнюю. В дыре царила абсолютная тьма, и разглядеть ничего было нельзя, но он почему-то решил, что съестного там навалом, — видимо, от голода начались галлюцинации.
Не теряя времени, Оё полез вниз, попал в тоннель и долго брел во мраке наугад. Привычка существования в условиях бесконечной полярной ночи, надо полагать, несколько облегчила это подземное путешествие. Упорство Оё было вознаграждено: впереди забрезжил свет, а затем возникла яранга и за ней открытое пространство.
На пороге яранги его встретила дряхлая старуха, и Оё попросил у нее еды. Однако когда он увидел, что старуха варит в котле собственное, срезанное с бока мясо, приправленное соплями, то предпочел сбежать от такой кулинарии подальше и поголодать еще немного. Тем более что старуха дала ему совет, где перехватить еды, и он воспринял этот совет на ура.
Перехватывать еду предстояло в прямом смысле, поскольку Оё должен был подстеречь плывущую по реке горбушу и отрезать у нее часть горба прямо на ходу. И план этот почти удался — жаль только, эскимос малость промахнулся и воткнул нож глубже, чем следовало. Это вызвало ответные действия горбуши, которая так вмазала Оё хвостом, что он отлетел в сторону, примерз ко льду и в этом положении умер. Оледеневший, он остался стоять навсегда, словно памятник самому себе, — хоть на конкурс ледяных скульптур посылай! А нечего было лезть в преисподнюю…
Этот эпизод мог бы остаться всего лишь заключительным штрихом личной биографии Оё, но так вышло — не иначе, вмешалось руководство эскимосского загробного мира, — что его смерть стала примером, которому против своей воли теперь вынуждены следовать все прежде бессмертные эскимосы.
Индейцы айорео, чья родина ныне разделена между Парагваем и Боливией, были поставлены перед выбором: наесться до отвала и стать толстыми, как тапиры, или питаться всю жизнь впроголодь, как деревья, но менять кожу и жить при этом вечно. Подумавши, айорео выбрали еду.
Логика их рассуждений очевидна: вечная жизнь — штука в перспективе туманная, а обещанную пищу можно употребить сей момент. Тем не менее уподобления дереву айорео избежать не удалось. Только теперь, по указанию ироничного божества, они не меняют кожу, как деревья кору, а рожают по многу детей, подобно тем деревьям, которые пускают много корней.
Люди народа рунди, составляющего ныне основное население африканской страны Бурунди, были бессмертны, пока один из них не надумал купить быка. Надо же было случиться такому, что Смерть — с виду обыкновенный рундийский мужик — как раз быка продавал.
Продавец и покупатель поторговались и сошлись в цене. Кроме того, Смерть выставил дополнительное условие — использовать быка только в качестве тягловой силы и ни в коем случае не употреблять на котлеты и стейки. В противном случае он пообещал на шестой день после того, как быка зарежут, сделать то же самое с покупателем и его семьей. Покупатель беспечно ответил согласием, но свое обещание нарушил: бык был съеден без остатка, если, конечно, не считать за остаток рога и копыта.
