В пятой главе, «Иерусалимский храм», Бернар дает описание того святого места, где расположены помещения тамплиеров. Он считает, что святость этого места должна отражаться на самосознании рыцарей. «Воистину, святость — подобающее украшение для дома Божия. Там можно наслаждаться великолепными достоинствами, а не блестящим мрамором, и пленяться чистыми сердцами, а не золочеными филенками. Конечно же, фасад этого храма украшен, но не каменьями, а оружием, а вместо древних золотых венцов стены его увешаны щитами. Вместо подсвечников, кадильниц и кувшинов обставлен этот дом седлами, упряжью и копьями. По всем этим признакам наши рыцари явно показывают, что они воодушевлены той же ревностью по доме Божием, что некогда страстно воспламенила Самого их Вождя, когда Он, вооружив Свои пресвятые руки хотя и не мечом, но бичом, свив оный из нескольких веревок, Он вошел в храм и изгнал купцов, деньги у меняльщиков рассыпал и опрокинул столы у продававших голубей, сочтя неподобающим осквернять сей дом молитвы подобным торгашеством. Посему, побуждаемые примером своего Царя, Его преданные солдаты считают еще более постыдным и нестерпимым, чем переполненность святого места торговцами, — осквернение его язычниками. Стоило им утвердиться в этом святом доме со своими конями и оружием, очистить его и прочие святые места от всякой нехристианской скверны и изгнать деспотичную орду, как они день и ночь стали заниматься упражнениями в благочестии и практическими трудами. Они особенно заботятся о том, чтобы чтить храм Божий усердным и искренним благоговением, принося набожным своим служением не плоть животных по древним обрядам, а истинные жертвы мирные — братскую любовь, верное послушание и добровольную бедность». Далее он рисует сусальную картинку всеобщей любви к рыцарям, благодетелям как со стороны паломников-христиан, начавших стекаться в Иерусалим со всех концов Европы, так и со стороны тех, кого они завоевали (последнее, конечно, измышление и лежит на совести самого Бернара). Завершается это довольно многословное и патетическое рассуждение монаха осанной рыцарям-освободителям и самому граду Иерусалиму, который точно магнитом святости притягивает к себе духовные подвиги:
«Радуйся же, град святой, освященный Всевышним и соделанный Его скинией, дабы это поколение могло быть спасено в тебе и тобою! Радуйся, столица великого Царя, источник столь многих радостных и неслыханных чудес! Радуйся, владычица наций и царица провинций, наследие патриархов, мать апостолов и пророков, источник веры и славы народа христианского! Если Бог попустил, что тебя столь часто осаждали, то единственно ради того, чтобы представить отважным случай проявить доблесть и стяжать бессмертие. Радуйся, страна обетованная, бывшая родником молока и меда для своих древних обитателей, ныне же ставшая родником целительной благодати и животворной пищи для всей земли! Да, говорю я, ты — та добрая и превосходная почва, что в плодородные недра свои приняла небесное семя из сердца предвечного Отца. Что за богатый урожай мучеников взрастила ты из этого семени! Твоя богатая почва произвела чудесные примеры всяческой христианской добродетели для всей земли — иные из них принесли плода в тридцать крат, другие в шестьдесят, а иные же во сто. Потому видевшие тебя счастливо исполнены огромным изобилием твоей сладости и вскормлены твоей великою щедростью. Повсеместно, куда идут они, распространяют славу о твоем прекрасном великодушии и рассказывают о сиянии славы твоей тем, кто ее не видал, возвещая чудеса, в тебе совершенные, даже до края земли. Воистину, славное говорят о тебе, град Божий!»
Вполне понятно, что Бернар был рыцарям многим обязан: от них исходили свитки, которые могли оказаться историческим свидетельством, что Иисус — бог Не думаю, что с этими свитками он успел полностью ознакомиться, но понять, что они могут значить, — Бернар был просто обязан. Таким образом он выдал им самую важную рекомендацию для создания независимого Ордена. А дальше — дальше вопрос техники. Состоялся собор в Труа, и бесхозные рыцари обрели высокого покровителя — папу. Почему именно в Труа? Почему именно Бернар? А тут благодарите графа Шампанского. Труа — его владение. Бернар — его друг. На этот собор удалось созвать огромное число наделенных полномочиями церковных иерархов (сведения приведены в латинском (изначальном) Уставе):
«Имена Святых Отцов, Присутствовавших на Совете.
Первым был Мэтью, епископ Албано, милостью Господа легат Святой Римской Церкви; Рено, архиепископ Реймса; Генри, архиепископ Сенс (Sense); а также их доверенные; Госелин, епископ Суассон (Soissons); епископ Парижа; епископ Тройес (Troyes); епископ Орлеана; епископ Оксерри; епископ Mo (Меаих); епископ Шарлон (Charlons); епископ Лаон (Laon); епископ Бове (Beauvais); аббат Везилэй (Vezelay); который впоследствии стал архиепископом Лиона и легатом Римской Церкви; аббат Сито (Citeaux); аббат Понтиньи (Pontigny); аббат Труа-Фонтен (Trois-Fontaines); аббат Сен-Дени де Реймс; аббат Сент-Этьен де Дижон; аббат Мольм (Molesmes); уже упомянутый Бернард, аббат Клер-факса, чьи слова присутствовавшие единодушно приветствовали. Также присутствовали: мастер Обри де Реймс, мастер Фулчер и несколько других, коих было бы утомительно перечислять. Из оставшихся неупомянутыми, кого выгодно отметить и воздать должное, сказав, что они почитатели правды, были граф Теобальд, а также граф Невер, Андре де Бодеман. Они присутствовали на совете и участвовали, прилежно замечая то из сказанного, что было хорошо, и опровергая то, что считали неверным.
Также присутствовал брат Гуго де Пейн, Магистр Рыцарства, с несколькими братьями, которых он взял с собой. Это были брат Роланд, брат Годфруа и брат Жоффруа Биссо, брат Пайен де Мондидьер, брат Аркамбо де Сент-Аманд. Мастер Гуго со своими последователями поведали выше упомянутым святым отцам о традициях и осуществлении своего скромного начинания и того, кто сказал: Ego principium ui et loquor vobis, что означает: «Я, говорящий вам, есмь начало».
Общему собранию угодно, что обсуждение, которое было здесь, и рассмотрение Святых Писаний, которые были прилежно исследованы со всей мудростью моего лорда Хонориуса, папы Святой Римской Церкви и патриарха Иерусалима, с согласия всего совета и разрешения Бедных Рыцарей Христа Храма, что в Иерусалиме, будет записано и не забыто, надежно сохранено и позволит после праведной жизни каждому, кто желает служить Господу, прийти к создателю, чье милосердие слаще, чем мед, когда сливается с Богом, чья милость похожа на помазание. Per infinita seculonum secula, Аминь».
Между прочим писец, исполнявший обязанности секретаря собрания, не забыл упомянуть и свое имя: «Таким образом, я, Жан Мишель, которому было поручена и доверена эта священная обязанность, милостью Господа был скромным писцом настоящего документа, решением совета и почтенного отца Бернара, аббата Клерфакса».
Далее следуют пункты Устава, которые были приняты и далее стали обязательными для всех рыцарей-тамплиеров, вступающих в Орден. По некоторым сведениям, автором этого устава был сам Бернар Клервоский, по другим — не был. Но то, что его идеи о суровой организации Ордена и очень больших строгостях для рыцарей были использованы, — несомненно. Ведь устав практически аналогичен уставам цистерцианских монастырей.
Жестокий устав тамплиеров
Рыцари-тамплиеры не слишком долго прожили со своим латинским уставом, в котором были закреплены первоначальные правила общежития. Но далее латинский устав делал их странными и красивыми фигурами на средневековом полотне. Это был устав для героев, готовых принять мученическую смерть и жить в чудовищных условиях единственно ради того, чтобы нести свой девиз «Да здравствует Бог Святая Любовь» и двуцветное знамя «боссан», то есть в переводе «пегое, двучастное», символизирующее тьму и свет, черное и белое, чистоту и борьбу с неверными. Однако думается, что смысл знамени был гораздо глубже и рыцари сами пока что этого не понимали или понимали, по такую правду никому открыть не могли. Почему бы не предположить, что не всю найденную при раскопках «литературу» сдали они по назначению? Или, буде даже сдали, но не преминули ознакомиться с переводом? Некоторые пункты своего устава они смело могли позаимствовать из этих текстов, если среди них находились внутренние документы ессеев — с оригинальными духовными практиками, метафорическими обобщениями и религиозными воззрениями, столь близкими всем, кто жил тогда в южных провинцшгх Франции! Впрочем, об этом аспекте речь пойдет ниже. Пока же примем к сведению, что устав тамплиеров был настолько строгим, что некоторые церковные мужи высказались против него именно ввиду того, что писан он не для рыцарей, а для монахов, истребляющих плоть. На что было высказано противоположное мнение: в условиях, приближенных к боевым, требуется создание единой общности, закалить как дух, так и тело. Но скажу прямо: у ближайших соперников тамплиеров — рыцарей-госпитальеров устав оказался настолько мягким, что при решении каких-то тамплиеров выйти из ордена им запрещалось вступать к госпитальерам. Только в более строгий Орден, но не к иоаннитам!
