Ответом «партократии» была попытка организовать массовые репрессии. Во-первых, «им крайне необходим образ врага, прежде всего, чтобы таким образом самоопределиться как социальной группе», они стремились прочно связать себя, свою замкнутую социальную группу, со Сталиным, не только избежать тем самым уже обозначившегося разрыва с ним, но и во что бы то ни стало поставить его в полную зависимость от себя и своих групповых интересов. А для этого обязательно связать себя со Сталиным нерасторжимыми узами крови, которую предстояло пролить» [49, с. 321]. Во-вторых, «партократия» пыталась напугать народ массовым террором и не допустить свободного волеизъявления на выборах (см. ниже). Доказательством этой точки зрения является анализ содержания выступлений на февральско-мартовском пленуме 1937 года. Здесь сразу следует заметить, что Жуков произвольно трактует выступления членов ЦК. Утверждение, что Сталин и его окружение пытались ограничить размах репрессий, не подтверждается анализом стенограммы пленума. Трудно оспорить тот факт, что инициатива обсуждения проблемы вредительства принадлежит именно сталинской группе: Молотову, Кагановичу и Ежову. Замысел Сталина состоял в придании образу вредителя нового социально-политического смысла: теперь вредителей надо было искать не среди старой интеллигенции, а среди партийных руководителей. То есть именно узкое руководство выступало за разворачивание чистки.
Кроме того, с точки зрения исследователя, внутриполитический конфликт осложнялся внешнеполитической ситуацией. Узкое руководство еще с 1934–1935 гг. инициировало изменение внешнеполитического курса и сосредоточило усилия на создании единого антифашистского фронта. Однако в ходе Гражданской войны в Испании не удалось создать эффективное взаимодействие антифашистских сил и убедить западные демократии в отказе советского руководства от курса на мировую революцию. Летом 1937 года стал очевидным «провал оказавшегося бесплодным внешнеполитического курса, он грозил в любой момент породить жесткую, заведомо нелицеприятную критику узкого руководства» со стороны партийных ортодоксов, пользующихся поддержкой широкого руководства.
Одновременно Ежов и руководство НКВД смогли «воспользоваться ситуацией и начать собственную большую игру, первые признаки которой отчетливо проявились 11 мая» [49, 396] в связи с разгромом группы Тухачевского.
Во время июньского пленума произошла координация позиции широкого руководства, и, по мнению исследователя, оно инициировало переход к массовым операциям. Сначала руководитель Западно-Сибирского края Р. И. Эйхе добился права на создание тройки в своем регионе. «Есть все основания полагать, что Р. И. Эйхе, обращаясь в ПБ, действовал не только от себя, лишь в своих интересах. Он выражал требования значительной группы первых секретарей, а может быть, и их абсолютного большинства, настаивал на том, что загодя обговорили члены широкого руководства в кулуарах пленума». Предположения Жукова основаны на анализе журнала посещений Сталина. В пользу такого предположения говорит косвенный, но заслуживающий самого пристального внимания факт — редкое, даже уникальное посещение руководителями региональных парторганизаций кремлевского кабинета: пять первых секретарей: Дальневосточного крайкома — И. М. Варейкис, Саратовского крайкома — А. И. Криницкий, ЦК КП(б) Азербайджана — Д. А. Багиров, Горьковского обкома — А. Я. Столяр, Сталинградского обкома — Б. А. Семенов. 2 июля еще четверо: Омского обкома — Д. А. Булатов, Северного крайкома — Д. А. Конторин, Харьковского обкома — Н. Ф. Гикало, ЦК КП(б) Киргизии — М. К. Аммосов. Широкое руководство пыталось массовыми репрессиями запугать народ и уменьшить для себя угрозу.
С осени 1937 года «узкое руководство быстро слабеет, утрачивая былую монолитность», и Ежов, по мнению Жукова, начинает выражать требования широкого руководства, чем вынудил Сталина и Молотова «после непродолжительного, всего двухдневного сопротивления смириться и пойти на серьезные уступки партократии» [49, с. 475] и отказаться от проведения альтернативных выборов. Сталин, со своей стороны, пытался ответить на давление широкого руководства жесткими репрессиями против секретарей обкомов и наркомов.
В целом, считает исследователь, «очевидным оказался полный провал ее радикальных, реформаторских и внешнеполитического и внутриполитического курсов. Стало несомненным, что все попытки создать прочный, надежный антигерманский пакт обернулись сокрушительной неудачей…
Фактической капитуляцией, позорным отказом от задуманного обернулись и все действия, с помощью которых предполагалось предельно расширить круг активных участников предстоявших альтернативных выборов».
Своя точка зрения высказана Ю. Н. Жуковым и по поводу причин кулацкой операции. Исследователь обращает внимание на то, что постановление Политбюро от 2 июля 1937 года, которое дало старт кулацкой операции, появилось сразу вслед за постановлением от 28 июня 1937 года. В этот день Политбюро приняло знаменитое решение «О вскрытой в Зап. Сибири к.-р. повстанческой организации среди высланных кулаков».
1. Считать необходимым в отношении всех активистов повстанческой организации среди высланных кулаков применять высшую меру наказания.
2. Для ускоренного рассмотрения дел создать тройку в составе нач. УНКВД по Зап. Сибири т. Миронова (председатель), прокурора по Зап. Сибири т. Бракова и секретаря Запсибиркрайкома т. Эйхе.
Это была первая тройка. Жуков считает, что «Эйхе и его коллегам… вдруг потребовались не когда-либо, а именно в середине 1937 г…. жесткие, крайние меры… Объяснение пока может быть лишь одно, то, что исходит из классического положения римского права: «Ищи, кому выгодно». Ну а широкомасштабные репрессии, да еще направленные против десятков и сотен тысяч крестьян, были выгодны прежде всего первым секретарям обкомов и крайкомов. Тем, кто в годы коллективизации восстановил против себя большую часть населения, которую и составляли колхозники и рабочие совхозов: верующих — бессмысленным закрытием церквей; рабочих и служащих — отвратительной организацией снабжения продовольствием, предметами широкого потребления в годы первой и второй пятилеток с их карточной системой» [49, с. 439].
Сильной стороной концепции Жукова является попытка установить связь между борьбой в руководстве СССР и началом массовых операций. Интересной представляется и гипотеза о том, что выборы в Верховный Совет активизировали репрессии.
Однако эта гипотеза остается почти не доказанной. Более того, по отношению к национальным операциям это, скорее всего, вообще не так. По отношению к кулацкой операции такая связь гипотетически возможна, но требует более развернутого обоснования.
Кроме того, следует согласиться с замечаниями И. В. Павловой, что замысел Сталина реконструируется исследователем, по меньшей мере, не точно [80].
Подведем итог тому, что выяснено историками. На настоящий день примерно ясна последовательность событий политической истории Советского Союза в 1936–1939 гг. Выяснен общий размах репрессий, исполнители.
Остались нерешенными многие вопросы:
1. В чем причина смены состава ЦК ВКП(б), которая произошла в 1937–1938 гг.? Можно согласиться с тем, что вождь пытался избавиться от представителей бывших антисталинских групп (троцкистов, «правых» и т. п.). Но они были ликвидированы в первой половине 1937 года. В чем причина того, что репрессии не остановились на этом, а пошли дальше и привели фактически к ликвидации ЦК, к ликвидации «сталинистов». Исследователи предлагают разные ответы: «сопротивление ЦК репрессиям» (В. Роговин), неэффективность управленцев и невозможность сменить их легальными методами (А. Колдушко), сопротивление партократии демократизации общества (А. Жуков).
