Снова на восток и на юг
После великого кризиса XIV–XV вв., несмотря на то что чума вызвала демографический спад и многие земли и населенные пункты оказались заброшены, движение на восток не прекратилось. Граница расселения оставалась подвижной, к востоку от нее имелись многочисленные полосы и островки. Колонизация земель, захваченных у славян, стала неотъемлемой частью территориальной политики Пруссии и Австрии в XVI–XVII вв. После окончания Тридцатилетней войны стало поощряться новое расселение в Померании немцев, происходивших из Бранденбурга и Силезии. Захват Силезии Фридрихом II Прусским в 1740 г. сопровождался стремлением «онемечить» ее путем последовательного переселения туда многочисленных колонистов. Подсчитано, что с последней четверти XVII в. до окончания царствования Фридриха II (1786) Пруссия, расширившая свои пределы, приняла 430 тыс. иммигрантов, что способствовало росту и укреплению государства и последующей германизации территорий. Затем последовала эмиграция в Венгрию, которую Фенске за период с 1689 г. до конца XVIII в. оценивает примерно в 350 тыс. человек. Другой поток устремился в Поволжье по инициативе императрицы Екатерины, которая, стремясь укрепить восточные территории, с 1762–1764 гг. стала проводить политику поощрения иммиграции, каковая и продолжалась до самого конца столетия. В конце века некоторые переселенцы достигли Причерноморья. Значительным было и движение в Польшу.
Заселение Нижнего Поволжья заслуживает отдельного разговора. Перепись населения Российской империи 1897 г. фиксирует в Самарской и Саратовской губерниях, где и находились поволжские колонии, около 400 тыс. жителей немецкого происхождения (за вычетом вернувшихся на родину, ассимилировавшихся и пр.). Здесь тоже во всю силу проявился «эффект основателя»: 27 тыс. первоначальных колонистов, прибывших, как уже было сказано, на эти земли в 1762–1764 гг., увеличили свою численность по меньшей мере в 15 раз на протяжении немногим более чем четырех поколений, что свидетельствует о высоком потенциале развития хорошо спланированных поселений, располагающих земельными ресурсами, технически оснащенных и организованных.
Второе направление завоевания и заселения, происходившее в основном в XVIII в., осуществлялось внутри Российской империи и представляло собой движение на юг, к Черному морю. В том же 1764 г., когда была основана немецкая колония в Поволжье, началось и переселение в Новороссию, протянувшуюся от Западного Буга до Северского Донца и бывшую в то время приграничной территорией. После поражения Турции в русско-турецкой войне 1768–1774 гг. и окончательного присоединения Крыма в 1783 г. это движение крепнет стараниями Потемкина, который был назначен губернатором Новороссии и Азова. Макнил пишет: «К 1796 г., когда умерла Екатерина II, волна русских захлестнула татарское общество, превратив его остатки в анклав, обезглавленный культурно, обедневший экономически, бессильный политически. Вся обширная область к северу от Крыма и к западу от Дона была занята землевладельцами и колонистами». Заселение территории было еще эпизодическим и отличалось низкой плотностью. «И все же возникли новые города (Херсон в 1778 г., Николаев в 1788 г., Одесса в 1794 г.), которые стали процветать как административные центры и порты для вывоза зерна, а вместе с городской жизнью возникла более сложная культура, явно окрашенная в космополитические тона благодаря смешению греков, болгар, поляков, евреев, а также представителей некоторых западноевропейских национальностей. В общем, цивилизация русского образца волной прокатилась по северному Причерноморью и его hinterland»[5]. Подсчитано, что в период с 1724 по 1859 г. русское население Нового Юга увеличилось с 1,6 до 14,5 млн чел. благодаря иммигрантам, которые устремлялись из центральных и северных районов России на черноземные земли и в южные степи. Однако плотность населения на этой огромной площади к концу XVIII в. была еще весьма незначительна и не превышала 7–8 чел. на км2.
Наконец, проблема безопасности границ с Турецкой империей вынудила Австрию способствовать расселению колонистов-земледельцев разного, преимущественно немецкого, происхождения в приграничных зонах, в особенности вдоль Дуная, от впадения в него Савы до Железных Ворот. Тщательное планирование, наличие свободной земли, высокий уровень аграрной техники вместе с внедрением новых культур (картофеля, табака) привели к тому, что эта иммиграция тоже прошла успешно. К концу царствования Марии Терезии (1770-е гг.) иммиграция практически завершилась, ибо все имевшиеся в наличии земли были поделены между колонистами, принесшими организацию общества германского типа на юго-восточную оконечность империи.
В конце XVIII в. завоевание пространства на континенте — и военно-политические действия, заселение, и размещение колонистов — окончательно завершается. Открытые, незаселенные пространства остались лишь на Крайнем Севере; не осталось больше слабо или недостаточно заселенных пространств, куда могли бы устремиться потоки переселенцев. Демографические процессы в Европе стабилизировались, и изменить их могли только насильственные военные действия.
Интенсивное заселение и мелиоративные работы
Увеличение численности европейского народонаселения обусловливалось не только расселением на новых территориях, направления которого были вкратце изложены выше, но и более интенсивным их освоением, распашкой залежных земель, мелиоративными работами. Этот процесс, который можно назвать интенсификацией по аналогии с сельским хозяйством, проявляется на протяжении веков в периоды демографической экспансии, характеризующиеся повышенным спросом на землю и продукты, в особенности продукты питания. На этот процесс влияют не только особенности окружающей среды в разных регионах, но и древность заселения, плотность населения и сложившиеся способы освоения территории.
До промышленной революции демографическая экспансия не могла преодолеть некий объективно существующий предел: плотность населения сдерживалась существовавшими способами сельскохозяйственного производства. Увеличение численности населения без снижения уровня жизни (а большинство населения и без того находилось на уровне выживания) могло осуществиться лишь в случае увеличения площади обрабатываемых земель или возникновения более действенной системы аграрного производства (с большей производительностью на единицу площади). Но долгое время шаткое равновесие между численностью населения и количеством ресурсов поддерживалось в основном именно первым путем (через увеличение площади пахотных земель). На большей части Европы к западу от линии Венеция — Гамбург — за исключением Пиренейского полуострова — экспансия могла осуществляться лишь в весьма ограниченных пределах через описанные выше сложные процессы захвата новых территорий. В Англии во времена «Domesday Book» (XI в.) организация пространства, по всей видимости, завершилась; Смит пишет: «В Средней Англии, например, (…) в “Domesday Book” перечисляется 1288 округов, и эта цифра удивительно близка к количеству административных единиц (…), существовавших в той же самой местности во время переписи 1801 г., то есть 1311». В Южной Шотландии количество приходов в XI в. было примерно таким же, как и сейчас. Подобные выводы можно сделать для Франции и южной Германии, а также, еще с большим основанием, для Италии, где высокая плотность населения, достигнутая в римскую эпоху, обусловила организационную структуру, впоследствии глубоко преобразованную, но так и не разрушенную до конца.
