Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Церемония коронации Вильгельма во всех ключевых моментах была той же самой. К ней добавилось представление короля народу collaudatio, заглушаемое сумятицей снаружи, и не было коронации королевы, так как жена Вильгельма все еще находилась в Нормандии. Драматический вопрос, кто должен стать преемником Эдуарда Исповедника, в конце концов разрешился в Рождество 1066 г. Чтобы понять это, нам нужно рассмотреть положение Эдуарда, позицию его подданных, соперников Вильгельма и, наконец, самого Господа Бога, как ее понимали английские епископы. Вильгельм выиграл свое королевство силой оружия, но он заявлял, что является королем по праву, и, чтобы стать им, он должен был сделать свои притязания как можно более ясными. Он состоял в родстве с Эдуардом, но не очень близком, а к предкам его рода вообще не имел никакого отношения. Его притязание на наследство имело больше шансов, чем притязания Гарольда, но не имело решающего перевеса. Он был избран, но лишь формально. Английская знать покорилась завоевателю. Преимущество его положения выражалось отношением Эдуарда Исповедника; Эдуард объявил Вильгельма своим преемником (даже если он с тех пор изменил свое решение), и Гарольд поклялся признать Вильгельма королем. В 1066 г. принцип назначения имел больший вес, нежели права наследования или «избрание». В нашем втором случае, при восшествии на престол короля Стефана, эти составляющие находились в другой пропорции. Но события его восшествия ясно иллюстрируют механизм действия всех трех принципов — наследования, избрания и назначения и подходящим образом заканчивают наше исследование вопроса, как становились королями.
1 декабря 1135 г. король Генрих был «ни живой ни мертвый» в Лионела-Форе, Нормандия. Следуя прецеденту, положенному Вильгельмом II, племянник Генриха Стефан Блуаский, граф Булонский, переплыл Ла-Манш, убедил архиепископа Кентерберийского в том, что он истинный наследник, названный Генрихом на смертном одре, и был возведен на трон, вероятно, 22 декабря. В 1139 г. дочь Генриха Матильда, вдова императора Генриха V, а теперь графиня Анжуйская — ее приверженцев поэтому называли анжуйцами, — также переправилась через Ла-Манш в окружении своих сторонников. В какой-то момент в 1141 г. она стала хозяйкой Лондона, и казалось, что победа у нее в кармане. Но она потерпела неудачу и передала свои притязания сыну. Молодой Генрих вторгся в Англию в 1147 г., еще раз в 1149 и 1153 гг., в конце концов в 1153 г. он был признан Стефаном наследником и коронован 19 декабря 1154 г.
События «безвластия» вызвали много толков, и у нас есть множество утверждений приверженцев обеих сторон: летописцев, подобных стороннику Стефана, который написал Gesta Stephani («Деяния Стефана»), или приверженца Матильды Уильяма Мальмсберийского, который привел доводы, выдвинутые в 1135 г., вместе с отголосками более поздних комментариев в упаковке из своих собственных размышлений. В 1139 г. этот вопрос обсуждался у папы римского, о чем у нас есть два отчета от Иоанна Солсберийского в его «Воспоминаниях о папском дворе» и от очевидца этих событий Жильбера Фолио, впоследствии аббата Глостерского и в конечном счете епископа Лондонского (1163—1187). Жильбер, ярый сторонник императрицы, добавляет массу аргументов, рожденных его живым умом юриста, который достигает высот законов природы и Бога.
На начальных этапах серьезно рассматривались лишь два кандидата. Но интересно то, что они появились из возможных по крайней мере шести. Матильда была единственным живым законным ребенком Генриха I. Если женщина могла быть преемницей на троне, то ее наследные притязания были явно очень сильны. Адвокат, представлявший интересы Стефана перед папой римским, заявлял, что на самом деле она была незаконнорожденной, что ее мать приняла монашеский постриг в аббатстве Ромси и поэтому не могла выйти замуж за отца Матильды, так что ее можно не учитывать. Как резонно указали сторонники Матильды, святой архиепископ Ансельм лично занимался этим вопросом и разрешил им пожениться, и папа утвердил его решение. Никто не осмеливался намекнуть на это обстоятельство при жизни Генриха. На самом деле дважды знать присягала на верность Матильде как своей будущей королеве. В первом случае Стефан, законный племянник Генриха, и Роберт Глостерский, его незаконный сын, соревновались в том, кто из них будет первым светским бароном после короля шотландцев в принесении клятвы верности. Эти клятвы были вынужденными, а первая, в глазах многих, стала недействительной после брака (без согласия баронов) Матильды с графом Анжуйским. Был прецедент, помогающий вдовствующим королевам решить вопрос наследственного права, как в «Беовульфе» и датской легенде, хорошо известной нам из шекспировского «Гамлета», и в еще более поразительном случае королевы Эммы, супруги сначала Этельреда II, а потом Кнуда. Это могло поддержать идею о том, что королевская дочь, в жилах которой течет королевская кровь, может взойти на престол. Но подразумевалось, что править будет супруг Матильды, а не она сама. Недавним примером женщины, правящей страной самостоятельно, мог стать прецедент с королевой Урракой, ставшей преемницей короля Леона и Кастилии Альфонса VI. Но это был исключительный случай, и он не имел успеха. Все ожидали, что корона перейдет через мужа Матильды к ее сыновьям. Наследование по женской линии имело свои особые правила, но они не представляли никакой трудности в данном случае, так как все другие претенденты уступали даме.
Единственным исключением был Роберт Глостерский, которого, видимо, принимали в расчет. Но он отказался быть кандидатом на трон на том основании, что он незаконнорожденный, и это препятствие, похоже, было учтено, несмотря на прецедент с Вильгельмом Завоевателем. Есть запись о том, что эрл Роберт уступил притязаниям своего племянника Генриха, сына Матильды и графа Жоффруа. В 1135 г. Генриху было два года, и, даже если его притязания были бы рассмотрены, необходима была рука взрослого человека, чтобы справиться с назревшим кризисом. Сомнительно, чтобы мысль о наследовании, какой бы веской она ни была, уже развилась до того, чтобы перевесить «подходящесть» короля в умах большинства людей. В X в. второстепенные люди становились наследниками. Завоеватель как герцог Нормандии был второстепенным наследником, но Англии не суждено было снова иметь короля-мальчика раньше 1216 г.
Если бы притязания Матильды были приняты, очевидным кандидатом становился ее супруг Жоффруа, граф Анжуйский, достойный наследник беспощадных графов Анжу, человек, который, вероятнее всего, мог показать силу Генриха I. Однако существовали некоторые трудности. Во-первых, Анжу и Нормандия были традиционными врагами. Мысль о подчинении графу Анжуйскому далеко не радовала англо-нормандскую знать. Во-вторых, он стал бы править как супруг Матильды. Но брак был настолько несчастливым, что было чрезвычайно сомнительным, смогут ли они жить достаточно мирно, чтобы управлять своими огромными владениями. Любопытно, что за последние годы правления Генриха I они истощили свои разногласия настолько, чтобы недолгое время провести вместе, зачать детей и поссориться с Генрихом. Граф Анжуйский был подозрительным человеком в Англии. В 1135 г. он и его супруга были в состоянии войны с Генрихом.
Другой близкой родственницей Генриха была его сестра, графиня Блуаская, которая была еще жива: она умерла в 1137 г., но, похоже, никто не рассматривал кандидатуру самой графини; однако двое ее старших сыновей Теобальд и Стефан были серьезными кандидатами. Теобальд был графом Блуа, Шампани и Шартра, одним из крупнейших владык Северной Франции. По крайней мере, у него была бы сила, чтобы в безвыходном положении удержать власть в Анжу, и нормандские бароны продолжали приглашать его быть их герцогом. Однако пока они готовились присягнуть ему на верность, они получили весть о том, что младший брат Теобальда Стефан, граф Булонский и (благодаря милости короля Генриха), вероятно, самый обеспеченный английский барон, плывет через Ла-Манш. Теобальд был немного недоволен, но отказался помешать брату. Так что Стефан мог, как Вильгельм II, склонить на свою сторону архиепископа Кентерберийского и короноваться, как Генрих I, захватить казну в Винчестере, как Эдмунд — на этом делает сильный акцент его биограф, — чтобы добиться голосов горожан Лондона, которые нажили огромный капитал в 1016 г. Громкие голоса жителей Лондона были нужны, чтобы прикрыть небольшое число знатных людей, которые «избрали» короля. Его супруга, подобно супруге Генриха I, принадлежала к старинному английскому роду: она была племянницей супруги Генриха и Эдгара Этелинга, дочерью шотландской принцессы.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
