По региону Белоозера изучено 10 фондов, происходящих из Белозерска, Устюжны Железнопольской, Каргополя и Кирилло-Белозерского монастыря. Из этих фондов выделено 128 судебных разбирательств, в основном из Белозерского и Устюженского уездов, из них 53 дела об убийствах и 77 дел по другим тяжким преступлениям. Хронологически они распределены следующим образом: около 40 дел первой половины XVII века, около 75 дел второй половины века и около 15 – начала XVIII века. Из этих 128 дел только 23 завершено, то есть включают в себя приговор, объявление наказания и данные о наказании (13 дел об убийствах, 10 прочих). По Арзамасскому региону изучено 37 фондов из Арзамаса, Темникова, Кадома, Шацка, Нижнего Новгорода, Алатыря и нескольких других городов. В них выявлено 100 разбирательств (57 дел об убийствах, 43 прочих), но только 8 дел об убийствах и 4 прочих содержат приговор. Хронологически среди этих дел преобладает начало XVIII века: лишь около 17 дел до 1700 года, бóльшая часть – между 1718 и 1730 годами[24].
Чтобы восполнить недостаток решенных белозерских и арзамасских дел, в исследование были включены данные и других территорий. Немало завершенных дел обнаружилось в РГАДА в фонде Разрядного приказа (ф. 210) и в двух коллекциях, связанных с северными областями (ф. 141, «Приказные дела старых лет»; ф. 159, «Приказные дела новой разборки»). Для ф. 210 имеется превосходная печатная опись (Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции: В 21 кн. М.; СПб.: Тип. Правительственного Сената, 1869–1921 [далее – ОДБ]. Кн. 11, 12, 15–20). Описи ф. 141 и 159 менее доступны. Пока издано лишь несколько томов описания ф. 141, доходящих только до 1620-х годов[25]. Но во внутренних описаниях содержание ф. 141 и 159 дано достаточно подробно. Из этих трех коллекций привлечено 152 дела (72 дела об убийствах, 80 – о менее серьезных преступлениях), достаточно равномерно распределенных по XVII веку с некоторым увеличением во второй половине (эти фонды практически не имеют дел XVIII века). Из 152 дел 97 (30 дел об убийствах, 67 прочих) были завершены приговором.
Опубликованные источники – выдержки из дел, указы, официальная переписка – служили дополнением к архивным материалам. Это, прежде всего, широко известные собрания: Акты исторические, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: Тип. Экспедиции заготовления государственных бумаг, 1841–1842 (далее – АИ); Дополнения к актам историческим, собранные и изданные Археографической комиссией. СПб.: 1846–1875 (далее – ДАИ); Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археологической экспедицией Императорской АН. СПб.: Тип. 2-го отд. Собственной E. И. В. канцелярии, 1836, 1838 (далее – ААЭ); Акты юридические. СПб.: Тип. 2-го отд. Собственной E. И. В. канцелярии, 1838 (далее – АЮ); Акты, относящиеся до юридического быта древней России. СПб.: Тип. Императорской АН, 1857–1901 (далее – АЮБ); Акты Московского государства. СПб.: Тип. Императорской АН, 1890–1901 (далее – АМГ); ПСЗ; ЗА и другие. Уделялось внимание документам, касающимся судебных наказаний, процессов и личного состава судебных учреждений, лиц, чьи обязанности состояли в борьбе с преступностью, а также участия церковных институтов в светских судах. Использовалось и большое количество нарративных источников, в основном во второй части книги, причем мы уделяли особенное внимание источниковедческой критике при работе с летописями, мемуарами и в первую очередь рассказами иноземцев. Их сообщения, несомненно, определялись их нормативным восприятием, но многие из них были и тонкими наблюдателями, часто специально направленными правительствами своих стран для сбора и сообщения достоверной информации. Если подходить к ним критически, учитывать источники возможной необъективности и оценивать уровень их доступа к внутренней информации о русском обществе, записки иностранцев могут служить ценными свидетельствами очевидцев[26].
В итоге мы имеем обширную базу источников, состоящую из законов и судебных дел, по большей части неоконченных, охватывающую период от начала XVII века до 1720-х годов, особенно с 1650 по 1690 год. Данные по Белоозеру и Арзамасу дополняются свидетельствами о работе судов в центральных областях, на южных рубежах и в Сибири. Целиком территория империи, конечно, не охвачена, и, конечно, использованные примеры не отражают все изменения законодательства. Но использованные архивные и опубликованные первоисточники достаточно полно показывают, как государство определяло преступление, устанавливало и исполняло правила судебной процедуры и налагало санкции; как индивиды и сообщества взаимодействовали с судами и использовали их к своей выгоде; как государство и общество, каждое по-своему, мобилизовали применение насилия.
Книга состоит из двух частей. В восьми главах первой части рассматривается «судебная культура». В первой главе изучается структура управления в России в сравнении с европейской и османской практиками и показано, что стремление к централизации было общим для всех случаев. В попытке идентифицировать обстоятельства, осложнявшие централизацию уголовного правосудия, рассмотрены учреждения, в чьем ведении оно находилось в XVI–XVII веках: губные и воеводские избы, а также не входившие в эту систему церковный и вотчинный суд. Во второй главе показано, что персонал судов набирался из местных жителей, причем особое внимание уделялось палачам. Здесь же рассмотрен вопрос о том, кто был носителем и передатчиком правовых знаний, учитывая, что в России тогда не существовало профессиональных нотариусов, адвокатов и правоведов. Третья глава посвящена выяснению значения того факта, что личный состав набирался из местного населения, и способам взаимодействия локальных сообществ с судом на этапах ареста и содержания под стражей, с которых обычно начинались дела. В четвертой главе рассмотрена неизбывная проблема борьбы с коррупцией чиновничества. Во второй половине первой части изучается судебная процедура. В пятой главе показано, что в России, как и в Европе в раннее Новое время, применялся инквизиционный процесс и аналогичные западным способы сбора улик – допрос и повальный обыск; как и в Европе того времени, использовалась судебная пытка, ставшая темой шестой главы. В главе 7 рассмотрен процесс судебного разбирательства, изучен вопрос об автономии суда при вынесении приговора, а также о возможностях индивидов и сообществ влиять на ход тяжбы и ее решение, в том числе различные формы апелляции со стороны участников и судей. И здесь русские практики решения дел на местах соответствуют готовности европейских судов приспосабливаться в своих приговорах к местным особенностям. Завершается первая часть исследованием – в главе 8 – проведенных в начале XVIII века реформ системы судебных учреждений и канцелярских практик в контексте внедрения Петром I европейской модели «регулярного полицейского государства».
