У меня сложилось впечатление, что мебель на террасе никто не трогал.
Мой огород – я выращиваю разнообразные травы и овощи, которые могут пригодиться в моей друидской практике (между прочим, из меня получился неплохой садовод) – тоже не пострадал.
Я обнаружил свою гостью на кухне, где она колдовала над клубничным смузи.
– Да заберет Мананнан Мак Лир проклятую штуку в страну теней! – выкрикнула она и принялась колотить кулаком по кнопкам блендера. – Смертные постоянно нажимают на кнопки, и проклятая дрянь работает! А почему твоя не желает? – рявкнула она, наградив меня сердитым взглядом.
– Ее нужно включить в сеть, – кротко объяснил я.
– На конце шнура имеется устройство с двумя рожками, его вставляют в дырочки на стене, вот смотри, – произнес я, показав на розетку. – Это даст блендеру… короче, оно его оживит.
Я решил, что про электричество расскажу позже – если появится необходимость, поскольку не имело никакого смысла отягощать ее заумными терминами.
– Ладно. Привет тебе, друид.
– Привет тебе, Флидас, богиня охоты.
‹Я говорил тебе, что она славная›, – вмешался Оберон.
Мне пришлось признать, что из всех Туата Де Дананн, которые могли меня навестить, Флидас была самым приятным гостем. Но вы же не забыли старую поговорку про трижды проклятые тучи? Флидас принесла с собой вторую, а я не заметил ее приближения.
Глава 4
– Ты осведомлен, что в Тир на Ног такого напитка получить нельзя? – спросила Флидас, стараясь перекричать вой блендера.
– Предполагал, – ответил я. – У вас с блендерами плоховато. Интересно, как тебе удалось про них узнать?
– Если честно, то совершенно случайно, – ответила Флидас, подув на локон, попавший в глаза и мешающий ей наблюдать за изготовлением клубничного пюре.
Она обладала шикарной растрепанной копной рыжих волос, которые выглядели настолько естественно, что могло показалось, будто в них застряло несколько веточек.
– Я гостила у Херна-Охотника[10] и поймала браконьера, который ломился через лес на своем жутком грузовике, – добавила она. – Он застрелил самку оленя, спрятал ее в кузове и накрыл куском черного пластика. Поскольку в тот момент Херн отлучился, я решила лично отомстить за бедное животное и последовала за убийцей. Я гналась за ним на колеснице до самого города.
Флидас плеснула в стакан немного клубничного смузи. Напиток выглядел весьма соблазнительно, и я понял, что могу рассчитывать на щедрость богини.
А затем я вспомнил, что Флидас разъезжает на колеснице, запряженной быками, и подумал, что даже современные сдержанные британцы запаниковали бы, встретив на шоссе такое средство передвижения – что уж говорить об американцах!
– Надеюсь, во время погони ты оставалась невидимой для смертных?
– Разумеется! – возмутилась она, и ее зеленые глаза вспыхнули яростным огнем под стать пламенеющим волосам. – Ты считаешь, что я – никудышная охотница?
Ой-ой! Кажется, я дал маху. Потупившись, я посмотрел на ее сапожки из мягкой коричневой кожи с крепкими и одновременно гибкими подошвами, как у мокасин. Они доходили Флидас до колен, и она заправила в них коричневые, тоже кожаные и видавшие виды легинсы. Впрочем, Флидас всегда любила облачаться в цветную кожу – ее приводили в восторг яркие краски, и она не очень-то жаловала черный цвет. Поверх ее изумрудного жилета с потрепанной подкладкой шоколадного оттенка красовался зеленый ремень, который также многое пережил на своем веку. Полоска зеленой же сыромятной кожи несколько раз обхватывала левое предплечье богини, защищая его от ударов лука, и я подумал, что она наверняка воспользовалась своим оружием совсем недавно.
– Ты самая лучшая, Флидас, прими мои извинения.
Флидас умела становиться невидимой – что являлось большой редкостью. Признаюсь, что я способен лишь на маскировку, хотя и неплохую!
Богиня коротко кивнула, принимая мои извинения как должное, и продолжала, как будто я не отвлек ее глупым вопросом:
– Забавно, но погоня превратилась в операцию по выслеживанию. Моя колесница не могла соревноваться с грузовиком в скорости. Когда я догнала браконьера, его махина стояла на асфальтовой пустоши, а сам он направлялся в одноэтажное здание. Напомни-ка, как называется такая пустошь?
Туата Де Дананн не испытывают никаких комплексов, выуживая из друидов информацию. В конце концов, ради этого мы и существуем на свете. Но чтобы оставаться живым, а не мертвым друидом, нужно всегда быть начеку и проявлять недюжинную сообразительность.
– Они называются парковка, – ответил я.
– Спасибо. Браконьер вышел из заведения с вывыской «Краш», держа в руке темное снадобье. Ты знаешь про «Краш», друид?
– Думаю, это бар, где продают смузи.
– Точно. После того как я его убила и кинула его труп в кузов, где лежала мертвая самка оленя, я прямо на парковке попробовала зелье-смузи. Оно было потрясающим!
Вот почему я испытываю почти животный страх перед Туата Де Дананн. В принципе человеческая жизнь не имела особого значения даже для моего поколения – иными словами, для тех, кто родился в Железном веке, поэтому я привык ко многому… но вот Флидас и ей подобные явно застряли в моральных рамках Бронзового. А неписаные законы тех стародавних времен звучали приблизительно так: если что-то доставляет мне удовольствие, все хорошо, и я хочу еще, если же мне что-то не по нраву – данный объект должен быть незамедлительно уничтожен. Кстати, желательно, чтобы сам способ расправы благоприятно повлиял на мою репутацию – ведь тогда я обрету бессмертие в песнях бардов.
Туата Дананн не в состоянии думать как современные люди, поэтому именно из-за них у фэйри развилось извращенное чувство того, что правильно, а что – нет.
Флидас отхлебнула смузи, и ее лицо озарилось довольной улыбкой.
– Я считаю, что смертные кое-чего добились, – вымолвила богиня. – В любом случае, друид… как тебя сейчас зовут? – нахмурилась Флидас.
– Аттикус.
– Аттикус? – переспросила она. – Неужели кто-то верит, что ты грек?
– Здесь никто не обращает внимания на имена.
– А на что они обращают внимание?
– На грубую демонстрацию личного богатства. – Я не сводил взгляда со смузи в кувшине, рассчитывая, что Флидас поймет намек. – Блестящие машины, сверкающие перстни и прочее.
Флидас быстро смекнула, что к чему.
– И ты… ой, хочешь мой смузи? Угощайся, Аттикус.
– Как мило с твоей стороны.
Я улыбнулся, потянувшись за чистым стаканом, и вдруг подумал про бедолаг, которые забрели в мой магазин и, наверное, уже умерли стараниями Морриган.
