В этом момент Кретьен вновь возвращает нас к неразгаданной тайне замка: перед Персевалем проносится таинственная дева, которая упрекает его за то, что он так и не решился задать жизненно важный вопрос и положить конец страданиям Короля-Рыбака[31], владыки замка Грааля. Король был не в состоянии управлять своей страной, и в результате этого ей угрожали ужасы жестокой войны: «Дамы потеряют своих мужей, земли и нивы будут лежать в запустении, девы станут беззащитными сиротами, множество рыцарей неизбежно погибнет, и все эти беды произойдут из-за вас!» Здесь нет ни малейшего намека на магию, а лишь суровая действительность в стране, обреченной стать жертвой мародеров. Король-Рыбак получил свою рану в честном бою: его враги, по-видимому, еще сохраняли численный перевес, и поскольку он более не в силах повести свое войско в бой и сразиться в ними, его королевство беззащитно против новых нападений. Удаляясь, таинственная дева призвала рыцарей Артура выступить в поход и спасти леди Монтеклер. Почти одновременно с этим прибыл гонец — рыцарь, который обвинил сэра Гавейна, племянника короля Артура и главного героя-воина при его дворе, в обмане и предательстве его господина. Рыцари тотчас отправились на поиски загадочной леди Монтеклер, а Гавейн тем временем поспешил ответить на вызов своего противника по двору короля Эскавалона. Персеваль же, глубоко пораженный обвинениями девы-вестницы, бросает эти рыцарские потехи и клянется, что,
«пока он жив, не будет ночевать он две ночи под одним и тем же кровом, не станет слушать слова лжи и злобы, не будет принимать напрасный вызов, не будет верить слухам, что явился великий и непобедимый рыцарь, а если встретит — биться с ним не будет, доколе не узнает он, кто вкушает из чаши заповеданной Грааля, и не найдет кровавое копье и узнает, почему оно по капле кровь живую источает, — не станет вмешиваться ни во что, что б ни случилось».
Теперь Кретьен использует повествовательную манеру, которой вскоре предстояло стать общим местом артуровских романов. Она заключается в переплетении двух «серий» приключений и попеременном переносе фокуса внимания с одного героя на другого до тех пор, пока они не встретятся и история не достигнет своей развязки. Так, Кретьен следует за Гавейном до тех пор, пока тот не находит гордеца, бросившего ему вызов, и они уславливаются отложить поединок на год, и Гавейн тем временем отправляется на поиски «копья, чей кончик источает слезы из самой чистой человечьей крови», то есть, другими словами, того самого копья, которое Персеваль видел в замке Короля-Рыбака. Теперь оба героя вступили на пути, которые вскоре должны пересечься. На этом «наша повесть прощается с Гавейном и начинает речь о Персевале». Правда, появление Персеваля здесь носит краткий характер, но оно настолько важно для наших представлений о Граале, что его необходимо привести полностью:
«Персеваль, как сказано в моей заветной книге, из коей я заимствую детали, совсем лишился памяти — настолько, что более не вспоминал о Боге. Апрель и май сменились пятикратно, что означает, что прошло пять лет, а он ни разу в церковь не зашел, не помолился Истинному Богу перед Его спасительным Крестом. Вот так он и прожил пять долгих лет. Нет, из сего не следует отнюдь, что он оставил славные деянья и рыцарские подвиги свои. Он поспешил навстречу очень странным, опасным и ужасным приключеньям и встретил их в таком преизобилье, что сам себя на славу испытал. За те пять лет он победил и в плен взял шесть десятков рыцарей достойных, всех их отправив ко двору Артура. Вот так он и провел пять долгих лет, ни разу не помысливши о Боге.
По истечении этих пяти лет случилось так, что ехал он в каком-то пустынном и забытом Богом месте, в доспехи облаченный, как обычно, и… повстречал трех рыцарей внезапно и с ними — целых десять милых дам. Их головы скрывали капюшоны, все были в аскетических одеждах, все двигались пешком и были босы. Те дамы для спасенья своих душ пешком паломничество совершали во искупленье множества грехов и очень удивились, увидав его с щитом, в доспехах, при копье. Один из рыцарей остановился и обратился с речью к Персевалю:
— Мой добрый, старый друг! Неужто вы не веруете в Господа Иисуса, Творца святого Нового Завета, принесшего его всем христианам? Поистине, грешно и нечестиво и порицанья всякого достойно носить доспех и в руки брать оружие в день крестной смерти Господа Христа!
И юноша, не различавший дни, не знавший счета времени, поскольку его душа от скорби разрывалась, ответил:
— А какой сегодня день?
— Какой сегодня день, вам знать угодно? Страстная пятница, тот самый день, в который чистым сердцем подобает чтить Крест и плакать о своих грехах, понеже древле в этот самый день Тот, кто за тридцать сребреников продан, был мучим и живым прибит к Кресту. Он, Сам не знавший никаких грехов, узрел грехи, которыми весь мир обвит и скован, словно тяжкой цепью, став Тем, Кто в силах нас спасти от них. Воистину, Он — Бог и человек, ведь При-снодева Сына родила, зачатого Ей от Святого Духа; Тот, в Ком Сам Бог обрел и плоть, и кровь, так что святая тайна Божества вместилась в человеческую плоть — сие сомнению не подлежит. И те, кто не желает верить в это, вовеки не узрят Его Лица. И этот Сын, рожденный Приснодевой, прияв и плоть, и душу человека и с Божеством своим их сочетав, в такой же день, как этот, добровольно взошел на Крест. И, пригвожден к Кресту, Он всех своих освободил из ада. Сие была воистину святая и самая спасительная Смерть, что всех живых избавила от тленья и, смертью смерть поправ, жизнь даровала. Сим злодеяньем лживым иудеи, которых подобает гнать, как псов, себе урон великий причинили, а нам вовеки сотворили благо, Христа-Мессию вознеся на Крест. И все, кто свято верует в Него, день нынешний проводят в благочестье. Никто, никто из верующих в Бога оружья ныне в руки брать не должен, будь то на поле брани иль в пути.
— Откуда же вы следуете сами? — проговорил смущенно Персеваль.
— Откуда? От достойнейшего мужа, отшельника святого, что живет здесь, в сем богоспасаемом лесу. О, он настолько свят, что уж давно живет единственно во славу Божью».
Персеваль, пристыженный за почти полное отсутствие веры в Божье милосердие, отправляется дальше, на поиски святого отшельника:
«Он поскакал, рыдая, через лес.
Подъехав к жилищу святого отшельника, юноша спешился, снял доспехи и щит, отвязал меч и привязал коня к старому вязу. Затем он смиренно вошел в келью отшельника. В маленькой часовне он обнаружил самого отшельника, а также священника и клирика — воистину, так оно и было, — которые только что начали самую возвышенную и сладостную службу, которую только можно отслужить в святой церкви. Персеваль, войдя в часовню, учтиво преклонил колена, и добрый отшельник, заметив, что юноша рыдает слезами покаяния, которые так и катятся из очей его на подбородок, окликнул его и велел приблизиться. Персеваль, опасаясь, что он совершил страшный грех перед Богом, бросился к ногам отшельника и повергся перед ним на полу, а затем, умоляюще сложив руки, принялся просить дать ему спасительное наставление, ибо он имеет в нем величайшую нужду. Святой отшельник велел ему исповедаться, ибо, если юноша не исповедуется и не раскается, он никогда не сможет получить прощения грехов.
