– Чего ты ждешь? Давай! Бежим!
Она начинает карабкаться по лестнице, как вдруг на открытый люк и Рауля падает тень.
– А-а-а! – кричит Рауль в ужасе. Он падает, увлекая Саманту за собой. Слышен стук: люк захлопывается, свет исчезает.
Они встают на ноги.
– Ты и вправду дурак.
– Т... т... т...
– Т...что?
Глаза Рауля расширены, он ошеломлен.
– Т... т... там, наверху.
– Ну что там еще?
– Там... кто-то... кто...
– Кто? Что? Ничего не понимаю, что ты говоришь!
– Я видел только его глаз.
– Глаз? Чей глаз?
– Он был такой... такой...
– Надо было с ним поговорить!
– ...Это был не обычный глаз... он был невероятно огромный.
Он раскидывает руки. Саманта размышляет.
– Глаз Бога! – говорит она неожиданно, с удовлетворением. – Я была все-таки права. В конечном итоге, мы – в раю. Мы избраны. «Он» на нас смотрит. «Глаз Бога».
– Он был желтый и зеленый. Посередине черная блестящая щель. Это было похоже на глаз какого-то земноводного. На глаз гигантской лягушки!
– Что ты несешь?
– Идите сами посмотрите, если вы мне не верите. В конце концов, вы у нас специалистка по лягушкам!
Саманта залезает наверх. Люк освещается очень ярким светом. Саманта открывает рот от удивления.
Она очень медленно спускается, потрясенная:
– Это не Бог...
– И уж совсем не то, о чем я думал. Это зверюга метров в десять высотой минимум. Может, и больше.
Рауль достает мобильный телефон и набирает номер. Безрезультатно.
– Рауль, если это не Бог и не телевизионное шоу, то что же это может быть?
Рауль морщится.
– Он живой, – говорит он, – он большой, это что-то невиданное.
– Может быть, это кино, спецэффекты?
– Слишком уж долго его снимают. Обычно запаса пленки хватает на двенадцать минут.
– Бывают очень большие люди, такие больные.
– Ну, рост выше десяти метров, – говорит он насмешливо, – можно рассматривать как патологию, не подлежащую излечению.
– Если это не Бог, если это не спецэффекты кино, это – животное. Мы – пленники огромного зверя!
– Да-а... Даже огромные животные не бывают такими большими. Во всяком случае, это не крокодил, не бычачья лягушка и даже не разморозившийся динозавр. Это что-то совсем, совсем «новенькое».
– Новенькое? До такой степени?
– Абсолютно новенькое... На Земле... такого никогда не бывало.
Лицо Саманты меняет выражение.
– Что-то из...
– (Он кивает.) Ммм... Ммм...
– Невозможно.
Они стоят, глядя на потолок. Саманта съеживается.
– Саманта, а если...
– ...ужас!
– Великолепно!
– Это кошмар.
– Мечта.
– Я сейчас сильно ущипну себя и проснусь.
Рауль насвистывает мелодию из «Встречи третьего типа».
– Это «они», сомнений нет.
– Нет! – кричит она в ужасе.
– Наоборот.
– Нет!
– Да.
– Нет! Нет. Нет... Это не...
– Да. Да. Да.
Пауза.
– Когда я был маленьким, я мечтал стать послом людей у «Них». И вот они наконец здесь.
Он поднимается по лестнице.
– Ты – сумасшедший!
Она удерживает его за брюки.
– Надо поговорить с ними! – упрямо заявляет Рауль.
– Это «пришельцы»!
– Ну и что? Я – не расист.
– Это чудовища!
– Почему вы думаете, что все, что не с Земли, должно быть чудовищным?
– Это «гигантские лягушки». Мерзость!
– А, может быть, нужно только поцеловать их, и они превратятся в прекрасных принцев.
– Они сожрут нас!
Саманта хватает Рауля за руку и крепко сжимает.
С потолка немедленно падает еда.
– Они нас откармливают, Рауль! Как откармливают гусей. Чтобы стали жирнее... Ты не понял, они хотят съесть нас!
– Вы бредите.
– Они ждут, чтобы мы разжирели. Вдруг они будут кормить нас через воронку, чтобы... сделать «фуа гра из человечины»!
– Да нет! Кроме нас, никто во всей вселенной не способен на подобную жестокость.
Саманта как будто теряет рассудок. Она не слушает Рауля. Ее голос становится все более исступленным:
– Они нас слопают. Когда мы достаточно растолстеем, они нас зарежут и подвесят вверх ногами, чтобы собрать кровь. И сделают колбасу. А потом они отрежут нам руки и ноги, выпотрошат нас и заполнят фаршем. Сейчас ведь Рождество, так?
– У них, наверное, другие праздники.
– Мы будем кипеть в соусе с горячим маслом. Нас подадут на стол с каштанами и обжаренными в луке-шалот маленькими картофелинами. А как украшения в ноздрях у нас будут пучки петрушки, а во рту черри-помидорчики. Нас обольют нашим собственным соком. Немного соли? Перца? Все готово! За стол! Что у нас сегодня на ужин?
– Ладно вам. Успокойтесь.
– Люди! (Она изображает мать семейства, подающую детям блюдо.) Чудесные люди, горяченькие, хорошенькие, хрустящие! Да, люди! И не бройлерные, а откормленные зерном без фосфатов. «Ура! Ура!» – закричат маленькие лакомки.
– Мадемуазель Бальдини... Вам нужно...
– Кто хочет ножку? Кто хочет окорочок? Кто хочет шею? Гузка – для знатоков. Не торопитесь, малыши, хватит на всех!
– Саманта!
Молодая женщина обращается то к Раулю, то к воображаемым детям, сидящим вокруг стола.
– Нет! Ну-ка, нет, нет! Кожу не оставляйте, она самая вкусная! Ну, а вы, месье, как вы находите моих людей? Не пережарены? Немного белого сухого, чтобы запить? Белое вино отлично сочетается со вкусом людей. Кстати, осторожно, в них полно мелких косточек, которые могут застрять в горле или в зубах. Я приготовила зубочистки. (Делает вид, что ставит на стол коробочку с зубочистками.)
– Саманта!!
– А после людей чуть-чуть кальвадоса... для пищеварения. Не будет пучить. Потому что у людей есть недостаток: увы, они (потирает себе живот) вызывают газообразование.
– Саманта! Хватит! – говорит Рауль умоляюще.
