В центре города, надежно защищенные, стояли храмы, один в честь Иштар, другой в честь Набу; они напоминали всем, что Ниневия находится под покровительством всемогущих богов. Зеленых зон было много и внутри города, и за стенами его, причем полив их осуществлялся как летом, так и зимой. Казалось, это повсеместное обилие воды, придающее Ниневии серебристый отблеск, защищает город от врага.
А на самом деле именно вода погубила Ниневию. В разгар лета из-за неожиданного разлива реки Хозер ирригационные каналы вышли из берегов и внешние стены города, упирающиеся в берега реки, обвалились, создав бреши, в которые и устремились осаждающие. Еще весной уже имели место три битвы у стен, за пределами города. Но решающий бой произошел внутри Ниневии. Оба дворца знаменитых царей и оба храма были разграблены, а в это время за их стенами бурлила вода, почти как во время бури на море, выбросившей пророка Иону на землю Ассирии. Множество людей погибло в городе, символом которого была рыба.
Набопаласар приказал своим военачальникам преследовать беглецов. С высоты стены разрушенного города он мог спокойно созерцать масштаб своей невероятной победы и наслаждаться зрелищем: «Ассирия с давних времен господствовала над всеми народами, держа под тяжким гнетом жителей этой страны, и вот я, слабый и немощный, обратился с молитвой ко Всевышнему из всех богов и благодаря могучим силам моих богов повелителей Набу и Мардука оторвал Ассирию от страны Аккада и сверг ее иго»[15].
Остатки ассирийской армии укрылись в городе Харране, в Северной Месопотамии, в долине Балиха. Ассирийцы извлекли урок из своего поражения и выбрали себе нового царя, Ашшур-убаллита, который тотчас попытался организовать сопротивление в Харране, название которого означало «дорога», место перехода из северной части страны в южную ее часть.
В Харране, городе, посвященном богу Сину, владыке Луны, жил Авраам, отец которого Фарра когда-то обосновался в этом городе. Одно время это была столица Ассирии, и ее охранял храм бога Сина, построенный Ашшурбанипалом. Но каковы были шансы на выживание у ассирийского владыки вдали от Ашшура и богини Иштар? Ашшур-убаллит не успел обдумать причины падения Ниневии и странного наводнения. В 610 году скифы и вавилоняне напали на Харран, без труда заняли и разрушили его. А царь Ассирии отступил в южные провинции и в конце концов остановился в Каркемише, на правом берегу Евфрата.
Опасения фараона
Перед лицом такой ситуации у Египта появлялось все больше оснований для беспокойства. Не означало ли падение Ниневии конец гегемонии сверхдержав в этом регионе? Новый фараон Египта Нехо II, унаследовавший трон отца своего, Псамметиха I, решил прийти на помощь ассирийцам в Каркемише. Для этого ему надо было пересечь Иудею или, по крайней мере, прилегающие земли.
С тех пор как царь Иерусалима Манассия покорился ассирийцам, об иудеях в округе ничего не слышали. Новый их царь Иосия, взошедший на престол в возрасте восьми лет, в 640 году, став взрослым, попытался под влиянием Иеремии вернуть народу национальную гордость, в частности путем обновления и освящения иерусалимского храма, предварительно очистив и украсив его. Нужно ли было Нехо опасаться этих иудеев, вечно побеждаемых ассирийцами или египтянами? Ведь, по мнению фараона, у иудеев была одна забота: содержать в своей среде бесчисленное количество «предсказателей» и пророков, пугающих и своих, и чужих людей жуткими катастрофами.
Царь Иосия, наделенный умом политика, вряд ли был доволен, что на смену ассирийскому владычеству готовилось египетское. Цари Ниневии победили царство Израиль и покорили Иудею. Они были, в глазах Иосии, самыми опасными врагами, какие только попадались на историческом пути последователей Моисея. После взятия Ниневии и падения Харрана можно было не сомневаться в крахе Ассирийской империи. Но это не должно было означать возрождения могущества Египта, в прошлом — «дома рабства» евреев. Конечно, в иное время царь Иосия скорее предпочел бы как-нибудь уклониться от противостояния Египту. Для Иосии было немыслимо тягаться с фараоном. Но победа египтян над вавилонской армией грозила возрождением Ассирии. Вот почему иудейский царь решил попытаться остановить египетские войска, продвигающиеся на север в направлении Каркемиша, где халдеи заканчивали разгром беженцев из Ниневии и Харрана.
Царь Иудеи был в восторге. Ведь ему удалось, впервые за много лет, отпраздновать по всем правилам Пасху, годовщину исхода из Египта, причем не только внутри своего царства, но и на тех землях, что остались от Израиля, где ассирийцы перебили местное население. Разве не восстановил он этой религиозной церемонией нить исторических событий и, главное, не вернул народу Авраама традицию его отцов? Разве не покончил он таким образом с языческой мерзостью предка своего, Манассии? Не избавил ли он таким образом от политического порабощения иудеев и оставшихся в живых израильтян?
Фараон Нехо II хотел урезонить бурный темперамент царя Иудеи. Во время драматического столкновения под Meгиддо, городом башен, по дороге на Каркемиш, властитель Египта попытался остановить царя Иосию: «И послал к нему Нехао послов сказать: что мне и тебе, царь Иудейский? Не против тебя теперь иду я, но туда, где у меня война. И Бог повелел мне поспешать; не противься Богу, Который со мною, чтоб Он не погубил тебя»[16].
Конечно, аргумент военной уместности был более убедителен. Фараон хотел внушить иудею, что цель битвы намного превосходила спорадические ссоры небольших царств, вроде Иерусалима, что Египет в данном случае выступал против целой династии и что от результата этой битвы зависела судьба всего региона. Относительная независимость, которой пользовался царь Иосия, должна была заставить его поддержать египтян, союзников греков, эфиопов и ливийцев, чтобы помогать царю ассирийскому, ослабленному варварами, пришедшими с севера, союзниками халдеев. Разумеется, политический интерес Иосии подсказывал ему никуда не двигаться.
Но заставить царя иудейского задуматься должен был бы выдвинутый фараоном аргумент теологического порядка: Нехо призывал его не противиться Богу. Какому богу? Нехо не сказал: «моему» богу или «твоему» богу, а просто «Богу», как если бы он имел в виду высшую волю Божью, некую исключительную, всевышнюю волю, удивительно напоминающую ту, которую Моисей приписывал Предвечному. Фараон добавил «Бог, Который со мною». Надо ли понимать, что в данном случае повелитель мира сего был на стороне Нехо и что именно по его велению он шел против вавилонян, чтобы спасти Ассирию? Но выполнял ли египтянин волю Божию в своих собственных интересах, как хозяин Египта? Может быть, и нет. Действительно, фараон уточнял: «чтобы Он не погубил тебя».
Таким образом, Нехо просил Иосию сойти с его пути, потому что он боролся за спасение царства Иудеи… И ссылался он также на мораль и личное отношение Иосии к воле Божьей. К тому же дело было срочное: «И Бог повелел мне поспешать». У Нехо нет времени подробнее объяснять свой план и то, как Иосия мог бы использовать его в своих интересах. Дальше в Библии мы читаем: «Но Иосия не отстранился от него, а приготовился, чтобы сразиться с ним, и не послушал слов Нехао от лица Божий»[17].
