Меня зовут Петр. Мне двенадцать лет. У меня есть еще два брата: Федор — десяти лет и Михаил — шести лет. Мы живем в старинном подмосковном городе Волоколамске. С самого раннего детства мы просили папу рассказать нам про войну, и папа почти всегда брал в руки книгу маршала Жукова, подсаживал нас рядом, и мы начинали рассматривать фотографии — от Халхин-Гола до ваших семейных снимков — и слушали папины рассказы. Наш папа очень любит вашего отца, и дедушка наш очень его любит, и прадедушка (летчик) его очень любил и даже написал маршалу письмо, и маршал выслал ему свою книгу воспоминаний.
Папа наш еще в школе выпрашивал фотографии маршала и магнитофонные записи его бесед у тех, кто имел счастье видеться с ним лично. Он говорит, что чувство необычайной благоговейной любви к Вашему отцу с юных лет переполняло его сердце. Если сможете, пришлите нам с братьями по почте фотографию нашего любимого полководца».
«9 мая я ходил с братом поздравлять ветерана. Когда я подарил ему фотографию, где Жуков с солдатами, он заплакал и произнес: „Это братья мои фронтовые. Земля нам была мать, а Жуков — отец“. Многие старые солдаты, как он говорил, узнав о смерти Жукова, плакали и даже есть ничего не могли».
Весной 2001 года пришло письмо от Надежды Гончаровой из Оренбурга. Она написала мне, что ее сын, курсант военного училища, с двух лет мечтал быть офицером. Его идеал — маршал Жуков.
Определенные силы очень стараются зачеркнуть наше славное прошлое, исказить историю, прервать связь поколений, лишить молодежь высоких идеалов, посеять дух скептицизма, привить свои «ценности». «Наслаждайся», «отдыхай», «будь самим собой» — внушают неокрепшим, юным умам навязчивая уличная реклама, телевидение, радио, газеты, журналы, книги. Они лгут, что в этом смысл жизни и настоящая свобода (то есть в служении своему эгоизму, своим страстям). Враги понимают — в корнях России ее сила. Вспомните, что говорит о воспитании ребенка в национальном духе Иван Александрович Ильин: «Образы героизма пробудят в нем самом волю к доблести, пробудят его великодушие… жажду подвига и служения, готовность терпеть и бороться, а русскость героя даст ему непоколебимую веру в духовные силы своего народа». Вот почему так необходимы нашим детям высокие примеры тех, кто стал идеалом и символом России, тех, кого взрастил великий православный народ.
С большой надеждой смотрел отец на подрастающее поколение. Говорил, насколько важно донести до них героический дух войны. Сам он много раз видел, как молодые ребята поднимались в атаку. Это страшная минута: подняться во весь рост, когда смертоносным металлом пронизан воздух, а жизнь только-только еще началась и кажется, что все впереди, а для них, по выражению отца, очень часто впереди был только вражеский блиндаж, извергающий пулеметный огонь. На склоне лет отец, размышляя о героизме, записал в своем блокноте: «…нет абсолютных героев, абсолютно мужественных военачальников. Если изображать героя таким, что ему чужды человеческие слабости, это будет явная фальшь. Героями становятся те, кто в минуты тяжелой обстановки сумел побороть страх и не поддаться паническому настроению».
Так важно это в наши дни, когда кто-то очень старается вытравить из народной памяти этот дух[10]. И как греет душу, когда узнаешь о примерах героизма и самоотверженности 18–19-летних ребят уже в наше время[11]. Они, как и их деды и прадеды в Великую Отечественную, воюют и гибнут за Россию, за веру, и не отсиживаются под материнскими юбками. А матери, простые русские матери, у могил своих, может быть, единственных сыновей, говорят: «Тяжело, что погиб, но хуже было бы знать, что он предатель, трус».
Георгий Жуков с двоюродным братом Александром Пилихиным. 1914 г.
К слову сказать, в 1915 году, когда шла война и в Москве на каждом шагу отец (был он тогда уже мастером-скорняком) встречал несчастных калек, вернувшихся с фронта, он отверг предложение дяди устроить ему отсрочку от призыва по болезни или вообще освободить от воинской службы «по чистой». Хотя и не испытывал он особого энтузиазма пойти на войну, как честно признался в своих воспоминаниях. Может быть, потому что его двоюродный брат Александр Пилихин, бежавший тайно от родителей на фронт и приславший позже письмо со словами: «Я, сын своей Родины, не мог оставаться без участия», был через пару месяцев тяжело ранен. Может быть, потому что старшие, авторитетные для него люди, всячески отговаривали его (родной дядя увещевал: «Ты что, хочешь быть таким же дураком, как Саша?»). Может быть, потому что полюбил девушку, Марию Малышеву, и собирался на ней жениться… Но все же юноша ответил дяде, что по своему долгу обязан защищать Родину. Попрощался с родными, со своей малой родиной — ведь на войне все может случиться — и стал солдатом.
Удивительно глубоко было в нем сознание долга. Это сознание отец пронес через всю жизнь. На склоне лет он писал: «Для меня главным всегда было служение Родине, своему народу. С чистой совестью могу сказать: я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг. Дни моих самых больших радостей совпали с радостями Отечества. Тревоги Родины, ее потери и огорчения всегда волновали меня больше, чем личные. Я прожил жизнь с сознанием, что приношу пользу народу, а это главное для любой жизни».
