Глава третья
Свет был голубым, дымчатым и рассеянным. Он не резал глаза. По другую сторону цветной занавески звучали приглушенные голоса и слышались звуки шагов, а здесь, внутри, царила тишина. Она лежала в постели, колени у нее болели, а ноги казались чужими. Ей приснился кошмарный сон — будто бы Риччи умер. Нет, она оставила его в поезде. Она ничего не помнила. Самое главное, сейчас все было в порядке. Она пришла в себя и проснулась. Все хорошо. Кошмары были позади.
В ногах ее кровати стояла девушка в голубой больничной рубашке с короткими рукавами и что-то быстро писала в скоросшивателе. Эмма без интереса разглядывала ее. Ей хотелось спать, ее окружали уют и безопасность — уже давно она не испытывала подобного ощущения покоя и умиротворения. Девушка перевернула страницу, сверилась с какими-то записями и продолжала писать. Пальцы ее двигались уверенно и осторожно. Их вид успокаивал и утешал. Даже гипнотизировал. Однажды, будучи еще совсем маленькой, Эмма осталась ночевать в доме бабушки и вдруг проснулась. Она увидела свою мать, сидящую за комодом у окна и перебиравшую старые письма. Настольная лампа бросала желтый круг света на разложенные листки бумаги. Эмма долго лежала не шевелясь, чувствуя себя уютно и спокойно, прислушиваясь к шуршанию бумаги и глядя, как пальцы матери перебирают пожелтевшие от времени письма.
Спустя некоторое время она прошептала, обращаясь к девушке в голубом:
— Где я?
Девушка подняла голову и взглянула на Эмму.
— О, вы уже проснулись!
Она отложила скоросшиватель в сторону и подошла ближе.
— Вы в больнице, Эмма. В отделении неотложной терапии Королевской лондонской клиники экстренной медицинской помощи при несчастных случаях. Вы помните, как вас привезли сюда в карете «скорой помощи»?
В карете «скорой помощи»? Эмма нахмурилась. И тут в голове у нее что-то щелкнуло, и она села на кровати, обводя взглядом тихое помещение, залитое голубым светом.
— А где Риччи? — требовательно спросила она. — Где мой малыш?
— Прошу прощения.
Медсестра отодвинула занавеску и поманила кого-то, стоявшего снаружи. На полотно упала огромная тень, и в помещение вошел бритоголовый мужчина. На нем была белая рубашка с короткими рукавами и просторный черный жилет. На левом плече бормотал висевший на ремне радиоприемник.
У Эммы упало сердце.
— Риччи… — Она оперлась спиной о подушку. — Что случилось с Риччи?
Полицейский ничего не ответил. Эмма отчаянно всхлипнула и расплакалась.
— Риччи! — рыдала она. — Риччи, где ты?
Значит, это был не сон. Риччи исчез. А что случилось с ней? Она чувствовала себя вялой, собственное тело казалось чужим. Почему она не помнит ничего о том, что произошло?
— Найдите его! — принялась умолять она. — Пожалуйста! Вы должны найти его.
— Мы прилагаем все усилия, — заверил ее полицейский. — К сожалению, возникла проблема: нам пока не удалось установить в точности, что именно произошло. Последние два часа вы были без сознания. Полагаю, вам дали… — Он вопросительно взглянул на сестру. — Успокоительное?
Та с негодованием заявила:
— Она кричала во весь голос, когда «скорая» доставила ее сюда. Пыталась выбежать на улицу. Ее жизнь была в опасности. Мы же не знали, в чем дело.
Складывалось впечатление, что они говорят о ком-то постороннем. У Эммы сохранились смутные воспоминания о том, как она выкрикивала что-то, обращаясь к толпе людей, казавшихся нереальными. Сейчас она чувствовала только опустошение. Ей с трудом верилось, что она могла вести себя так, как рассказывает медсестра. Она попыталась стряхнуть с себя оцепенение, разбудить мозг, который был словно окутан толстым слоем ваты.
Полицейский достал из кармана блокнот.
— Может быть, будет лучше, — сказал он и послюнявил палец, — если я повторю то, что вы рассказали врачам «скорой помощи», когда они приехали? Уточним то, что нам удалось выяснить к настоящему моменту.
— Пожалуйста! — взмолилась Эмма. — Пожалуйста, давайте начнем.
Полисмен принялся перелистывать блокнот в поисках нужной страницы.
— Вас зовут, — прочел он, — Эмма Тернер, и вам исполнилось двадцать пять лет?
— Да.
— А Ричард, Риччи, — это ваш сын, верно?
— Да. В прошлом месяце ему сравнялся годик.
— Хорошо. Пойдем дальше. Вы встретили эту женщину… Антонию?
— Да.
— И вы разговаривали с ней в кафе, потом пошли в уборную, а когда вышли оттуда, она с ребенком исчезла?
— Да. Да!
Слой ваты куда-то пропал. Она снова оказалась там, в кафе, и Риччи протягивал к ней ручонки, улыбаясь и лепеча. «Ма…» Видение было настолько реальным, что она едва не расплакалась и протянула руку, чтобы коснуться его.
— А теперь давайте кое-что уточним. — Полисмен постучал пальцем по блокноту. — Вот здесь-то и начинается некоторая путаница.
Он откашлялся и внимательно взглянул на Эмму.
— Чьего ребенка увела с собой эта женщина?
Эмма с удивлением уставилась на него.
— Моего, конечно.
— Вы уверены в этом? Вы действительно уверены в том, что ребенок не принадлежал той женщине?
— Разумеется, я уверена.
Растерянная и оглушенная, Эмма перевела взгляд на медсестру, ища у нее поддержки. К чему он ведет? Почему задает такие глупые вопросы?
— Там были свидетели. Спросите у них.
— Мы уже побеседовали с ними, мисс Тернер. И их версия событий расходится с вашей. У свидетелей, которых мы допросили… в кафе «У мистера Бапа», сложилось впечатление, что эта леди вошла в зал с ребенком, а вы уже потом подошли к ним.
— Нет! — Эмма попыталась сесть прямо. — Все было совсем не так. К тому моменту мы уже были знакомы. Мы встретились с ней на станции метро.
— Да, верно. Вы и в самом деле подошли к этой леди и ее ребенку в первый раз еще на станции «Уайтчепел». Это видел один из служащих, да и дежурный на входе…
— Что?
— Вы подошли к дежурному и сообщили, что потеряли свою сумочку. Когда вы разговаривали с ним, то были без ребенка и без коляски.
— Нет!
— Затем вы отошли от него и направились в женщине, которая стояла у выхода с ребенком. Похоже, вы попросили у нее денег, и она дала вам их… Прошу прощения, мисс Тернер, я всего лишь излагаю то, что сообщил свидетель. Она дала вам денег, после чего оставила вас и вошла в кафе. Через несколько минут свидетели видели, что вы снова подошли к ней. Очевидно, у вас возникли некоторые разногласия. Вы направились в уборную, а леди ушла вместе с ребенком.
Он поднял голову.
