— Так все было на самом деле?
— Нет! — закричала Эмма. — Все было совсем не так. Риччи мой сын!
— Ну хорошо, мисс Тернер. Постарайтесь сохранять спокойствие. Я для того и нахожусь здесь, чтобы выслушать вашу точку зрения на случившееся.
Эмма снова почувствовала, что задыхается. Она ничего не могла с собой поделать — похоже, начинается приступ астмы. Рот ее наполнился слюной, и она почему-то не могла проглотить ее. Струйка слюны потянулась из уголка ее рта и упала на подушку. Сестра поставила перед нею таз.
— Дышите медленно, — посоветовала она, массируя Эмме плечо.
Эмма сплюнула в тазик, чтобы избавиться от привкуса желчи и пластмассы во рту. Она заставила себя дышать размеренно. Память вернулась к ней, и слой ваты, окутывавший мозг, исчез, растаял под обжигающе-острыми слезами.
— Послушайте… — начала она, стремясь рассказать им все до того, как приступ повторится. — Все случилось вот так.
И Эмма, торопясь и давясь словами, выложила им всю историю. Начала она с того, что рассказала, как Риччи вскарабкался в вагон еще до того, как закрылись двери, и как его маленькое личико светилось торжеством и гордостью. К тому моменту, когда она добралась до того места, как упала на дорогу и ее окружили чужие, незнакомые лица и гудки машин, слезы ручьем текли у нее из глаз. Полицейский кивал, записывая ее рассказ. Когда она закончила, он задумчиво помолчал, постукивая кончиком ручки по блокноту.
— Это мой ребенок! — Голос Эммы дрожал и срывался. — Мой!
— Тем не менее, как следует из вашего рассказа, — заметил полисмен, — вы ушли в уборную, оставив его одного с совершенно незнакомой женщиной. Фактически первой встречной.
Медсестра ободряюще сжала руку Эммы.
Полицейский продолжал:
— Вы утверждаете, что ребенок остался в вагоне, когда двери закрылись. Кто-нибудь видел, как это случилось?
— Нет. — И тут Эмма спохватилась: — Да, видел. Какой-то мужчина. Он оттащил меня от края платформы.
— Он сказал, как его зовут?
— Нет.
Полисмен снова помолчал.
— К чему мне лгать, рассказывая о таких вещах?
— Я вовсе не утверждаю, что вы лжете, мисс Тернер. Но почему вы никому не сообщили о случившемся? Не нажали кнопку аварийной сигнализации, чтобы позвать на помощь? Ни словом не обмолвились об этом дежурному, с которым разговаривали? Он говорит, что вы пожаловались ему только на то, что потеряли сумочку.
— У меня есть сын! — выкрикнула Эмма. — Иначе почему я нахожусь здесь и рассказываю вам о том, что малыша похитили, вместо того чтобы присматривать за ним?
Она, стоя на кровати на коленях, рванулась к полицейскому. Он никак не отреагировал на ее выходку. По-прежнему держа блокнот в руках, он смотрел Эмме в переносицу.
— Можете ли вы, — поинтересовался он, — предоставить какие-либо доказательства того, что у вас действительно есть ребенок?
— Что вы имеете в виду?
— С кем вы живете? Кто еще знает Риччи?
— Я ни с кем не живу.
— Должен же быть кто-то, кто знает вас обоих. Члены семьи? Друзья?
Эмма яростно пыталась вспомнить хоть кого-нибудь.
— Может быть, патронажная сестра или врач общей практики?
— Да, мой врач. Доктор Стэнфорд. В Хаммерсмите. Она знает Риччи.
— Мы немедленно свяжемся с ней. У вас есть ее адрес?
— Это на Уолкер-сквер. Центр медицинских консультаций. Но как же Риччи? Вы делаете что-то, чтобы найти его?
— Как только мы побеседуем с доктором Стэнфорд, мы сможем предпринять конкретные шаги. Поверьте, мы не станем терять времени и сделаем все, что от нас зависит.
— Но…
— Я постараюсь вернуться поскорее, мисс Тернер. — Он приподнял занавеску, загораживающую выход, и добавил: — Как только получу подтверждение тем сведениями, которые вы сообщили.
Полицейский вышел.
— Ищите его! — выкрикнула ему вслед Эмма. — Найдите моего мальчика! Вы должны верить мне!
Она рухнула на подушку, захлебываясь слезами отчаяния. Вата снова вернулась на место, но Эмма постаралась сбросить ее. Она должна убедить их начать поиски Риччи. О боже, сколько же его нет рядом? С каждой минутой он удалялся от нее. Эмма села на постели. Сердце как сумасшедшее стучало в груди, разрываясь от страха и ужаса. Где он сейчас? Что хочет сделать с ним эта женщина? Что, если Эмма больше никогда не увидит его? От этой мысли ее едва не стошнило. Это был ночной кошмар, воплотившийся наяву. Но этого просто не может быть! Вот сейчас, сию минуту, она проснется и обнаружит, что они в своей квартире и Риччи лежит в кроватке рядом с ее постелью. Но какая-то часть ее сознавала, что все не так просто. Ее охватило горькое, безграничное чувство утраты. Она подвела Риччи. Она всегда знала, что когда-нибудь такое случится, и наконец это произошло.
Рядом с кроватью возник какой-то мужчина в розовой рубашке. Он что-то говорил, но слова не доходили до ее сознания. Казалось, он беззвучно открывает и закрывает рот. Эмма растерянно уставилась на него. Наконец его голос прорвался к ней.
— Вы меня слышите, Эмма? — спросил он.
— Я уже говорила вам! — в отчаянии воскликнула она. — Я рассказала вам все, что знаю. Почему вы не ищете моего сына?
— Потерпите немного, Эмма. Всего несколько вопросов. Риччи — ваш единственный ребенок?
— Да. Да!
— Как получилось, что вы живете столь уединенно, оторванно от мира? Такая молодая девушка… Ни семьи, ни друзей, которым можно было бы позвонить. А где отец Риччи?
— Мы не поддерживаем отношений.
— А ваша семья? Ваши родители?
— Они умерли.
— Извините меня. — Он записывал ее слова в блокнот. — Вы были близки с ними?
— Нет… да… моя мама…
На глазах у Эммы выступили слезы. Она яростно смахнула их.
— Ранее вы не страдали психическими заболеваниями?
— Прошу прощения?
— Депрессией, например. Быть может, вы проходите сейчас курс лечения или посещаете врача?
— Почему вы спрашиваете об этом? — Она гневно уставилась на него. — Вы что, психиатр?
— Меня зовут доктор Каннинг, я работаю в психиатрическом…
— Вы полагаете, что я страдаю психическим расстройством? Или считаете, что я все это выдумала?
— Разумеется, нет.
— Хорошо. — Боже, с нее довольно! Она откинула в сторону простыни и начала слезать на пол. — Я ухожу.
— Эмма, прошу вас… — Мужчина в розовой рубашке отодвинулся и поднял руки, признавая свое поражение. — Вы очень расстроены. Подумайте об этом. Как вы собираетесь попасть домой?
