— Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь бежать Феллдо с Мартином и этому мышонку Брому. Тогда, я уверен, — они сделают все, чтобы победить Бадранга и освободить нас.
Из толпы зверей, собравшихся послушать, раздался одобрительный гул. Мышь по имени Портулака, сидевшая со своим мужем и маленьким мышонком, крикнула:
— Что нам делать, Баркджон? Скажи, мы все исполним!
— Приносите им побольше еды, чтобы поддержать их силы, — ответил вместо старика Кейла. — Раков или креветок, если вас послали на рыбалку, зерна или фруктов, если работаете на плантации. Побег — дело нелегкое.
Выдра Туллгрю спросила:
— А вот я, к примеру, работаю в каменоломне. Чем я могу им помочь?
— Путайся под ногами, мешай всем, работай как можно медленнее, — ответил Кустогор. — Если можешь, старайся украсть что-нибудь, что можно использовать как оружие, — инструменты, острые обломки камня, все что угодно.
— Не слушайте их. Эти разговоры до добра не доведут! — вдруг крикнул кто-то.
Баркджон встал и поглядел через головы рабов:
— Друвп, это ты, что ли?
Угрюмый раб-полевка, пытавшийся спрятаться за спины стоящих впереди, поднял голову:
— Ну я. Мы рабы, и нам лучше, чтобы нас оставили в живых, а не убили, если мы попытаемся делать всякие глупости. Бадранга и его войско нам не одолеть. Если вы начнете воровать рыбу, зерно и инструменты, накажут за это нас всех. Я не хочу пострадать из-за чужой глупости. На меня не рассчитывайте!
Портулака швырнула в Друвпа поленом:
— Закрой свою слюнявую пасть! Я видела, как ты ошиваешься вокруг стражников и что-то им рассказываешь. Ты гадкий доносчик!
Баркджон поднял лапу, призывая к порядку.
— К сожалению, ты нам нужен, Друвп. Ты — один из нас. Только все вместе мы прорвемся к свободе. Выбирай — либо ты с нами, либо на стороне Бадранга.
Друвп опустил голову, стараясь не смотреть в глаза Баркджону:
— Я сам по себе. Дайте мне жить так, как я считаю нужным.
Баркджон успокоил гневный ропот толпы и проворчал:
— Будь по-твоему, Друвп. Мы никого не принуждаем. Но позволь мне тебя предупредить: если хоть одно слово о наших делах дойдет до ушей Бадранга, я призову тебя к ответу.
Друвп выскользнул из толпы и забился в дальний угол загона. Воцарилась тишина, которую нарушил Кейла:
— Ладно, если на сегодня это все, я пошел. Время кормить узников.
Кейла пропихивал объедки через решетку и шептал сидевшим в яме узникам:
— Парни, на стене поставили стражу. Передать весточку нашим друзьям теперь будет труднее. Что бы такое придумать?
— Эй ты! Опять с узниками говоришь? Сейчас как врежу копьем по спине!
Кейла развел лапами:
— Да я и словечка не сказал! Эти бедняги в яме жалуются, что у них лихорадка, и просят, чтобы их выпустили.
Крысы Жабоед и Травощип, стоявшие в карауле, переглянулись:
— Лихорадка! Так я и знал. Гуррад вчера вечером весь трясся как осиновый лист. Всю ночь он просидел у огня за вином, а утром сказал, что не будет вставать, — мол, голова болит.
— Она у него, братишка, от вина трещала. Нету у нас в крепости никакой лихорадки!
— Нету? Ну а как быть с желтым пятном на ухе у старины Блохолова? Из пятна сегодня кровь шла!
— Да он его сам расчесал — все пытался стереть. Нету тут никакой лихорадки!
— Именно так я и сказал, — заявил Кейла, — но эти трое в темнице заладили, что у них то ли лихорадка, то ли чума, то ли что еще похуже. Спуститесь-ка, взгляните на них.
— Делать нам больше нечего! — ухмыльнулся Травощип.
— Послушайте, — прошептал Кейла друзьям, — они не могут запретить больным кричать в бреду. Если Роза у стены, она вас услышит.
В яме Мартин схватил друзей за лапы:
— У кого самый громкий голос?
Маленький Бром выпятил щуплую грудь:
— Вот, послушайте-ка… — И, сложив лапы рупором, он пронзительно завопил: — Эй, кто-нибудь, вы меня слышите? Помогите, у нас лихорадка!
Мартину и Феллдо пришлось заткнуть уши: легкие у мышонка были как кузнечные мехи, а глотка просто луженая.
— Помогите, помогите! Мы умираем от лихорадки. Слышите?
Травощип заскрипел зубами:
— Еще как слышим! Перестань орать, а то я спущусь в яму и оттопчу тебе весь хвост!
— Да-да! — завопил Бром громче прежнего. — Пожалуйста, топчи нас, бей нас, только спустись и посмотри, что с нами. Мы умираем от лихорадки. Тут просто чумная яма. Спускайся — и сам увидишь!
Жабоеда так всего и передернуло.
— Всю жизнь только об этом и мечтал! Не собираюсь я туда лезть, чтоб заразу подцепить.
Роза села и рассмеялась:
— Похоже, это мой братец. Помнишь, как дома он так же орал и вопил, пока мама ему не уступит?
— Еще как помню! Мне, бывало, уши приходилось травой затыкать.
Роза взялась лапой за горло, запрокинула голову и издала орлиный клекот.
Грумм поморщился и заткнул себе уши.
— Ой-ой-ой, ну и шумная же у вас семейка! Теперь Бром точно знает — мы рядом.
Клекот орла снова пронизал ночь, и Бром радостно захлопал в ладоши:
— Это наверняка моя сестренка Роза! Она так клекочет — от настоящего орла не отличишь.
Мартин радостно погладил Брома по спине:
— Молодец, Роза нас услышала! Готовься передать ей весточку.
Травощип со стены погрозил Кейле копьем:
— Это все из-за тебя. Слыхал, они даже орла разбудили. Убирайся отсюда! Топай в загон, чтоб духу твоего здесь не было.
Кейла понял, что его задача выполнена. Теперь Мартин и его друзья могут сами передавать вести на свободу. Кейла ушел, а двое часовых на стене продолжали препираться:
— Я не собираюсь слушать этот гвалт всю ночь.
— Ну так спустись и заткни им глотку.
— Нет уж, никуда я не пойду!
— И я тоже. Нам приказано следить, не появится ли «Морской навозный жук», так что на шум придется не обращать внимания.
— Не обращать?! Ты что, смеешься? Послушай только!
— Розароза роза, Груммгрумм грумм! Слушайте-слушайте слушайте!
В ответ снова раздался орлиный клекот. Роза и Грумм слушали.
Заткнув уши скрученными полами своих рваных плащей, Травощип и Жабоед сосредоточенно разглядывали море.
