В сентябре — октябре 1919 г. был завершен процесс сведения гвардейских частей в отдельное соединение. 14 октября из состава 5-й пехотной дивизии была выделена отдельная Сводно-гвардейская пехотная дивизия, развернутая из Сводно-гвардейской бригады. В состав дивизии, помимо Сводной гвардейской артиллерийской бригады (4 дивизиона), вошли Сводный полк 1-й гвардейской пехотной дивизии, Сводный полк 2-й гвардейской пехотной дивизии, Сводный полк 3-й гвардейской пехотной дивизии, Сводный полк гвардейской стрелковой дивизии, запасной батальон, отдельный артиллерийский дивизион, отдельная гвардейская тяжелая гаубичная батарея, гвардейская отдельная инженерная рота. Командиром дивизии стал генерал-майор барон Н. И. Штакельберг[58].Однако единое гвардейское соединение просуществовало недолго: элитные гвардейские части по-прежнему продолжали использовать разрозненно в составе боевых групп для удержания разваливающегося фронта. Одной из таких групп некоторое время командовал полковник Г. В. Сакс, который назначил Б. А. Смысловского командиром артиллерийского дивизиона при группе.
В декабре 1919 г. Добровольческая армия оказалась в тяжелейшем положении. О широком сопротивлении большевикам по всему фронту никто не думал. Армия с боями отходила из района Киев — Фастов — Белая Церковь — Николаев. Значительные силы, в том числе и гвардейские части, направлялись для обороны Одесского укрепленного района, но эффективных мер для его защиты предпринято не было. Об эвакуации в Крым, куда так стремились попасть тысячи добровольцев и беженцев, речь не шла. Ситуация была настолько серьезной, что части и соединения отходили в сторону Румынии[59].
24 января 1920 г., согласно директиве командующего войсками Новороссийской области генерал-лейтенанта H. H. Шиллинга, все русские воинские формирования правобережной Украины, кроме гарнизона Одессы, были подчинены командующему одной из групп войск области генерал-лейтенанту Н. Э. Бредову (начальник штаба — генерал-майор Б. А. Штейфон). К этому времени наконец-то объединившиеся подразделения Сводно-гвардейской дивизии, понесшей тяжелые потери, насчитывали в строю около 1000 чел. Главные силы Бредова стягивались к Тирасполю, откуда должны были перейти в Румынию, где, соединившись в Тульче, ждать эвакуации в Крым. Но Румыния отказалась пропустить русские войска, и тем самым поставила борцов за Россию на грань уничтожения. Не теряя надежды, Бредов в ночь на 30 января отдал приказ о выдвижении войск на север вдоль Днестра (между железной дорогой Одесса — Жмеринка и Днестром), чтобы прорваться в Польшу. Среди отходивших в Польшу солдат и офицеров оказался и Борис Алексеевич, который совершал марш в составе гвардейских артиллерийских частей[60].
Войска генерала Бредова (общая численность до 30 тыс. человек) состояли из 4-й стрелковой, 4-й пехотной, гвардейской дивизий, 42-го пехотного Якутского полка, 2-го конного генерала Дроздовского полка, саперного батальона и различных вспомогательных частей. С ними вместе совершали марш части 2-го армейского корпуса, отряды пограничной и государственной стражи, а также беженцы. По воспоминаниям генерала Бориса Штейфона, войска генерала Бредова «двигались четырьмя колоннами: на правом фланге, составляя боковой авангард, шли конные части; в середине, по двум дорогам — пехотные дивизии и слева, непосредственно вдоль Днестра — обозы. Подобный порядок соблюдался в течение всего похода»[61].
Бредовский поход осуществлялся в тяжелых условиях. Стояли морозы. Личный состав частей и соединений изнемогал от постоянных переходов, недоедания, истощения, свирепствовал тиф, находивший, как писал один из участников похода, «благоприятную почву среди людей, лишенных элементарных гигиенических условий»[62]. Иногда военнослужащим приходилось ночевать в разрушенных домах или под открытым небом, в результате чего солдаты и офицеры получали обморожения. Велико было число и тех, кто имел простудные заболевания.
Уже упоминавшийся полковник С. Н. Ряснянский, то ли опиравшийся на слухи, то ли на собственные фантазии, через десять лет после Второй мировой войны утверждал, что во время Бредовского похода Смысловский с двумя приятелями был якобы арестован за нарушение воинской дисциплины, а затем и вовсе сбежал с ними в Польшу (иначе говоря, дезертировал)[63].
Подобные заявления представляются авторам надуманными. Во-первых, нет никаких убедительных доказательств, что Борис Алексеевич вел себя недостойно. И во-вторых, бежать в то время из войск генерала Бредова было довольно проблематично. Ведь, как отмечал Б. А. Штейфон, помимо большевиков врагами русских добровольцев являлись «украинские банды, как пришлые из Галиции, так и местные. Они не рисковали, конечно, нападать на отряд, но охотились за отставшими людьми и повозками. Участникам нашего движения, вероятно, памятен печальный эпизод, имевший место в середине похода.
Помню мы подходили к месту ночлега. Несмотря на воспрещение, несколько офицеров и чиновников какого-то уездного казначейства опередили авангард и пойти вперед в надежде заблаговременно занять себе квартиры. Когда авангард подошел к ночлегу, то нашел только изуродованные трупы неосторожных. Трупы были раздеты, оружие унесено»[64].
Другой участник похода, подполковник В. В. Альмендингер, также вспоминал:
«Местное население по пути прохода армии относилось весьма недружелюбно: выражалось это в нежелании продавать хлеб и другие предметы питания, в нежелании давать подводы под больных и раненых и т. п.»[65].
Кроме того, попытки неорганизованного перехода Днестра жестко пресекались румынскими пограничниками и жандармами, охранявшими границы Бессарабии, присоединенной к Румынии в 1918 году. Как правило, румыны встречали подобные группы беженцев огнем.
Одним словом, тот, кто собирался бежать из войск генерала Бредова, фактически обрекал себя на гибель. Смысловский как опытный офицер прекрасно это осознавал, как и то, что единственной возможностью сохранить себе жизнь являлось строгое выполнение приказов старших начальников, и следование в составе своей колонны.
