– Кем?
– Большеглазыми. Знаете, бывают черномазые, бледнолицые, узкоглазые… А мы с вами для йоксов – большеглазые. Так что духи будут нами крайне недовольны и если мы совершим какое-нибудь притеснение коренных народов. Если это недовольство вырвется наружу, то хуннская угроза покажется нам цветочками.
– Майор, вы в своём уме? – Дина и сама была не в восторге от передачи шаманов в распоряжение вверенного ей сектора, но противиться директиве, спущенной с самого верха, ей до сих пор и в голову не приходило. – Какие ещё духи?!
– Предков, в основном… – Майор слегка замялся, но тут же вернул себе прежнюю решительность. – У меня есть опыт сотрудничества с шаманами. Вы знаете, что более шестидесяти процентов нарушителей границы, успевших просочиться в глубь нашей территории в прошлом и позапрошлом годах, задержаны по наводке шаманов и обнаружены ими в процессе камлания. В девяноста двух процентах случаев информация, полученная таким образом, оказывалась абсолютно достоверной. Эти факты, каждый в отдельности, подробно изложены в моём отчёте. – Он пододвинул Дине папку, лежавшую на краю стола. – Я думаю, для нашего дела теоретически могут пригодиться не сами шаманы, а те, кто проявляет к ним нездоровый интерес.
– Вы о ком? – Дина уже решила, что в аргументах майора есть рациональное зерно, и уже думала над тем, как преподнести его отчёт командующему Спецкрпусом.
– За последние десять лет из Славнинского уезда выслано более трёхсот человек по подозрению в попытках набраться опыта для последующего создания секты шаманистского толка. В двадцати трёх крупных городах уже официально зарегистрированы религиозные сообщества солнцепоклонников, исповедующих, помимо прочего, культ антийских вождей – хранителей Отчизны. Скорее это похоже на клубы спиритов-патриотов, но их ритуалы больше напоминают камлания.
– Зачем вы мне это говорите?
– Извините, но, согласно директиве № 55, мы должны максимально расширить круг кандидатов…
– Теперь уже поздно расширять, – холодно ответила Дина. – Признайтесь честно, вы специально тянули время, чтобы его не осталось на выполнение приказа?
– Да, госпожа полковник, – признался майор. – Я там работал и мне проще предвидеть последствия. Господа из Комитета Стратегического Планирования, насколько я понял, даже не взяли на себя труда задуматься об этом. А горячку пороть не следует ни при каких обстоятельствах.
– Хорошо, я ознакомлюсь с вашим отчётом, а потом буду делать выводы – погоны с вас снимать или объявлять благодарность. – Майор действительно зашёл слишком далеко, чтобы можно было спустить этот дело на тормозах или ограничиться формальным взысканием. Оставалось либо разделить с ним ответственность, согласившись с его позицией, и отстаивать её перед вышестоящим начальством, либо передать дело в Закрытый Трибунал, поскольку к действующим сотрудникам спецслужб применимы лишь законы военного времени. Скорее всего, если придётся остановиться на втором сценарии, дело завершится лишением всех званий и наград, отставкой без выходного пособия и, возможно, пятилетней ссылкой в какой-нибудь посёлок закрытого типа за полярным кругом, где роют в горах молибден. – А теперь объясните мне, чем вы занимались последние три дня. Надеюсь, не зря проели командировочные?
– Я встречался с шаманами, пытаясь найти приемлемый вариант…
– Со всеми?!
– Никак нет, только с некоторыми. Но это всё равно, что со всеми.
– Ну, и что они вам наплели?
– Во-первых, не стоит забывать о том, что первая информация о враждебных действиях со стороны Хунну поступила именно от йоксов, именно от шаманов. Иначе мы, может быть, до сих пор считали, что юго-восточные территории Гардарики подвержены аномальному воздействию природных факторов.
– Так… – Дина наугад раскрыла отчёт, чтобы справиться с приступом раздражения. Даже если майор прав, ведёт он себя слишком вызывающе и уж выговор-то точно получит с самым что ни на есть занесением. – И что – они дали вам шапку-невидимку или волшебную колотушку от бубна?
– Нет, они дали мне новую информацию и оказали помощь в понимании явления.
– Подробнее.
– Акай-Итур, шаман из становища Лай-Йокса, сказал, что два дракона, Красный и Жёлтый, придут в мир за горами Тянь-Ти и Тянь-Ши, и это хорошо, что их два. Если один из них ослабеет, другой вцепится ему в горло, потому что истинные драконы превыше всего ценят одиночество.
– Не вполне понятно.
– Я тоже не всё понял, но он отказался объяснять. Он сказал: возьми дочь Лайсы, и она тебе расскажет, но не сейчас, а когда придёт время.
– Какую дочь Лайсы?
– В приёмной сидит. Я, собственно, хотел доложить…
Дина, не слова не говоря, пробежалась пальцами по клавиатуре, и на стоящем перед ней мониторе возникло изображение приёмной. Сначала мелькнуло несколько озадаченное лицо секретарь-адъютанта, потом зрачок камеры слежения пробежался по ряду пустующих мягких кресел и наконец остановился худенькой девчушке лет пятнадцати, одетой в зелёный свитер грубой вязки и синие парусиновые брюки. Только выступающие скулы и характерный разрез глаз выдавали в ней дочь гордого и терпеливого народа йоксов. Она сидела, перебирая тонкими длинными пальцами костяные чётки и, казалось, что-то бормотала себе под нос.
– Думаете, от неё будет толк?
– Не я – Акай-Итур. Он не думает, он знает.
Дина увеличила изображение, и теперь почти всю площадь экрана занимало одно лишь лицо. В следующее мгновение их взгляды встретились, и у Дины, возникло непреодолимое ощущение, что девочка видит не хитрый глаз объектива, а её саму, полковника Кедрач, сидящую за собственным столом в собственном кабинете под парадным портретом Верховного Посадника.
6 ноября, 22 ч. 27 мин. Исправительное учреждение строгого режима близ посёлка Гремиха
Три спички, одна за другой, погасли на холодном ветру, зато четвёртую удалось донести до горстки еловой стружки, сложенной на обломке бетонного блока. Буй-Котяра разложил крохотный костерок перед семью крохотными идолами и уже собирался вырвать из бороды пару волосин, чтобы принести их в жертву Седьмице, но тут же почувствовал боль в спине, как будто кто-то невидимый огрел его с размаху берёзовым поленом. Откуда-то издалека донеслась оглушительная сирена, и громче неё был только звон подкованных каблуков по железному помосту. Он понял, что влип, и самое лучшее, что сейчас можно было сделать, – потерять сознание, тогда бить не будут, а если и будут, то не сразу – обождут, пока очнётся.
– Попался, скотина, – умиротворённо заявил рослый стражник в меховом бушлате, тыкая ему в спину стволом карабина. – В третий раз попался. А предупреждали тебя, скотина, что с тобой будет, если в третий?!
Предупреждали… Неделя карцера, урезанный паёк до конца месяца и никаких посылок. На полном-то пайке недолго ноги протянуть, а уж на половинном уж точно до настоящих холодов не дожить. Может, оно и к лучшему, чем так мучиться…
