В начале 1990-х я оформлял новости в газете Seattle Post Intelligence. Уже тогда кризис индустрии был очевиден. Настало время делать карьеру в другой отрасли. В числе прочих занятий я рассматривал работу в вузе и нашел в местном университете преподавателя живописи, который мог рассказать мне об этом.
Он меня не особо воодушевил: показал стопку резюме и очень снисходительным тоном сказал, что на каждую открытую вакансию на их кафедре приходят сотни заявлений, а места освобождаются крайне редко. Тем более, по его мнению, у меня не было подходящего образования.
Потом я поговорил с приятелем, который преподавал живопись в местном колледже. Он меня убеждал, что устроиться преподавателем в университет, не имея ученой степени (а у меня ее не было), практически невозможно.
Я считал, что он прав, но решил проверить его убеждение. И вот почему. Я подумал: подать заявление гораздо быстрее и легче, чем получить ученую степень. Я знаю, как писать такие заявления, поэтому попробую и посмотрю, что выйдет. Если сложится так, как говорит мой приятель, я ничего не потеряю: у меня останется возможность получить степень. Но если окажется, что мой друг неправ, я сэкономлю кучу денег и времени.
Догадываетесь, что в итоге получилось? Да, я получил должность преподавателя без ученой степени.
Мой приятель совсем не хотел мне лгать и не пытался меня запутать. Наоборот, он старался мне помочь и поделиться со мной знаниями о ситуации, которых у него было больше, чем у меня. Но эти знания включали в себя убеждения о том, что возможно, или, точнее, что невозможно. Они стали своеобразным ограничителем, из-за которого определенные действия – в моем случае получение работы преподавателя без соответствующего диплома – противоречат здравому смыслу или невозможны.
Предположим, я бы поверил приятелю на слово. Тогда условие получения степени магистра стало бы преградой на пути к тому, что я считал возможным. Она, в свою очередь, уменьшила бы простор для маневров. Если бы я согласился с ограничительным убеждением, я мог бы потратить минимум два года и неизвестно сколько денег на то, что мне не нужно. Или просто не подал бы заявление на должность преподавателя, потому что получение ученой степени показалось бы мне дорогой и нелепой затеей, которая ни к чему бы не привела.
Убеждения необходимы, без них мы не выжили бы. Это инструменты для размышления. С их помощью мы ориентируемся в мире, они направляют наши действия. Но кроме того, убеждения ограничивают нас. Собственно, слова лиминальный (liminal) и предел (limit) связаны, у них общий латинский корень. Одни и те же границы могут побуждать к размышлениям или быть преградой на пути к ним. Даже у ваших близких друзей могут быть ограничительные убеждения. И тогда они – из лучших побуждений – перекроют вам дорогу, ведущую к возможностям и новым перспективам.
Вот что я имею в виду, когда говорю о порогах и открытых дверях. Нас окружают возможности, но часто мы просто их не видим, потому что ограничительные убеждения сужают наше поле зрения и скрывают от нас многие перспективы.
Лиминальное мышление – способ обнаружить ограничительные убеждения и прозреть. Вы увидите новые возможности, которых прежде не замечали, и перед вами откроются новые горизонты.
УПРАЖНЕНИЕ
Подумайте о людях, которые есть в вашей жизни: друзьях, семье или коллегах. Есть ли у них убеждения, которые могут вас в чем-то ограничивать? Создайте список таких убеждений. Можете ли вспомнить другие, которые тоже действуют на вас? А есть ли у вас убеждения, стесняющие или ограничивающие ваши возможности либо возможности людей, которые вам небезразличны?
ПРИНЦИП 4
Убеждения создают «слепые пятна»
Убеждения – орудия мышления и руководства к действию, но они могут быть и искусственной преградой, за которой мы не видим имеющихся возможностей.
Принцип 5. Убеждения защищаются
Реальность – это такая штука, которая никуда не девается после того, как ты перестаешь в нее верить.
Филип Дик, американский писатель-фантаст
В 2003–2005 гг. в США было проведено несколько исследований, в которых сравнивалось отношение демократов и республиканцев к войне в Ираке[8]. Ученым было интересно, что происходит, когда люди сталкиваются с новой для них информацией, особенно если она противоречит их убеждениям.
Изначально правительство Джорджа Буша – младшего оправдывало вторжение тем, что Ирак скрывает оружие массового поражения (ОМП) и поэтому представляет угрозу для США. Военные не нашли никакого ОМП, и чем дальше шла война, тем очевиднее становилось, что и не найдут.
Ни республиканцы, ни демократы этих фактов не оспаривали, но интерпретировали их по-разному. Демократы сделали вывод, что ОМП не существовало. Республиканцы же решили, что Ирак либо перепрятал ОМП, либо уничтожил, либо его просто пока не нашли. Со временем стало ясно, что никакого ОМП не было. Тогда аргументация республиканцев изменилась, они сказали: «Ну должна же была быть причина, иначе мы не пошли бы туда!»
Этот феномен свойственен не только республиканцам. Для сравнения исследователи изучили отношение демократов и республиканцев к вмешательству армии США в боснийский конфликт в 1995 г., во время президентства Клинтона. И обнаружили схожую динамику.
