Питер Гилмор, как и Сергей, океанолог по специальности. И к тому же раньше работал в Пентагоне. Говорят, у него ранг полковника. Вот кто-то и распускает слухи, что Гилмор – не сам, конечно, а через своих подчиненных, собирает важную информацию, которая имеет стратегическое значение. Возможно, через Салема Атвана. Тот настолько боится возвращения в Сирию, что на все готов пойти, лишь бы его не выгнали. Скорее всего, эти слухи распространяет Кун Сяолинь, китайский адвокат. Юрист он, как говорят, никакой. Но амбиций – выше головы. К тому же он не сам по себе, а поставлен сюда государством, то бишь Китаем. От него просто так не отмахнешься. Зачем ему это надо? Ему выгодно американца спихнуть. Наверняка у китайцев есть своя кандидатура на пост заместителя. Может, сам Кун Сяолинь и метит на этот пост. Плохо и то, что Батлер не пытается осадить Кун Сяолиня, а Чоудхури занял нейтральную позицию. Он не поддерживает Кун Сяолиня, но и не пытается пресекать слухи. Чоудхури, как и Гилмор, человек вроде бы порядочный. Формально они оба замы, но Питер Гилмор пользуется большим влиянием на Батлера, и Чоудхури это, судя по всему, задевает. Кроме того, Питер Гилмор наполовину индиец. Это – еще одно объяснение неприязни Чоудхури к Гилмору. Ведь Чоудхури – пакистанец. Как и Батлер, он ничего не делает для того, чтобы поставить Кун Сяолиня на место. Есть еще некая Лейла Кирани, марокканка и врач по специальности. Очень амбициозная и не слишком умная женщина. Много лет проработала в ООН на небольших должностях. Но последние годы сделала фантастическую карьеру на гендерной волне.
– Вы, наверное, знаете, что это такое? – поинтересовался Сергей.
Арина утвердительно кивнула головой. Вот уже лет пятнадцать, как штаб-квартира в Нью-Йорке взяла курс на то, чтобы увеличить представительство женщин в верхних эшелонах власти ООН. А то нехорошо получалось: организация борется во всем мире за права женщин, а внутри самой ООН женщин на руководящих постах – раз, два, и обчелся. Вот и стали продвигать женщин, кого надо и кого не надо. Теперь, чтобы сделать карьеру, надо быть женщиной.
– Знаете, – усмехнулся Сергей, – раньше в ООН острили так: чтобы быстро продвинуться, нужно быть или негром, или гомосексуалистом. Хотя сейчас бы так не сказали, это неполиткорректно. Вместо негра нужно говорить – афроамериканец, а вместо гомосексуалист – человек нетрадиционной сексуальной ориентации.
– Подождите, афроамериканец – это если он из США, а если он из Африки?
– Да, вы правы. Не знаю, наверное, темнокожий, а может быть, человек с необычным цветом кожи. Знаете, теперь с этой политкорректностью просто помешались. Я уж не говорю, что дурака нельзя обозвать дураком, но даже слово «глупость» употреблять не моги!
– Интересно, а как же надо говорить?
– Глупый – это альтернативно одаренный. Глухой – визуально ориентированный. Псих – человек с альтернативным восприятием.
– Занятно, – рассмеялась Арина. – Вы знаете, мне очень приятно с вами беседовать, но мы с вами совершенно не в ту степь заехали. Вы же начали про Лейлу Кирани.
– Да, конечно. Я ведь хотел вам о ней рассказать. В общем, пришла она к нам из ООН, из центрального аппарата. Связи и поддержка у нее там мощные. Формально она подчиняется Гилмору, и сначала она ходила как по струнке. Но у нее врожденная страсть к интригам. Это просто на ее физиономии написано. И, смекнув, что на Гилмора катят бочку, которая может и ее подмять, она завертелась, как уж на сковородке. И нашим, и вашим. При Гилморе хает Кун Сяолиня, а сама ему же доносит все, что Гилмор делает. Она ведь ездит с Гилмором в командировки в Бангладеш. Они с Кун Сяолинем постоянно капают Батлеру на Гилмора и по ООН эти слухи распространяют. Одним словом, чушь – не чушь, а реноме Гилмора от таких разговоров страдает. Так что у нас тут сейчас как в банке с пауками. В принципе, Кун Сяолиню все равно, кого спихнуть – Гилмора или Чоудхури, но у Чоудхури позиции крепкие, а у Гилмора уязвимые.
Тут Сергей замолчал, Арина попыталась выяснить, в чем уязвимость позиции Гилмора, но Сергей отказался говорить на эту тему.
– Это вам наши женщины лучше обрисуют.
– А в комиссии есть женщины из России?
– Да, две. Людмила Казанцева и Жанна Вуалье.
– Жанна, да еще Вуалье. Странное сочетание для русской, – удивилась Арина.
– Она москвичка, коренная, – объяснил Сергей, почему-то отведя взгляд.
– А вы меня с ней не познакомите?
– Ладно, но не сейчас. Хочу в обед поехать на озеро искупаться.
– Разве уже можно купаться? – удивилась Арина.
– Кому как. Я уже сезон открыл.
Арина взглянула на часы. Было уже половина второго, и она решила пойти перекусить в кафетерий, расположенный в основном здании ООН.
После обеда она внимательно прочитала материалы о комиссии, которые получила сегодня от Батлера. Если бы она просмотрела их до встречи с Батлером, то не задала бы ему вопроса о том, имеет ли какую-то ценность информация, которой располагала комиссия. Стало совершенно ясно, что имеет, и очень большую. Можно получить немалые деньги не только в качестве материальной компенсации за собственность, ушедшую под воду, но и предложив услуги по строительству заградительных сооружений на тех территориях, которые подвергались затоплению. Именно в комиссии разрабатывались долгосрочные программы мероприятий по защите затапливаемых земель. Кроме того, имея точную информацию о районах, которые в ближайшие годы уйдут под воду, можно тоже неплохо заработать, продав ее тем, кто может от этого пострадать, или тем, кто может организовать эвакуацию населения с этих территорий.
Потом она открыла брошюру, полученную от Чоудхури. Как он полагал, в ней содержался ответ на вопрос: какое здание могли назвать «виллой беженцев»?
Протестанты Дювали, бежавшие из Франции от преследований, осели в Женеве. Один из членов этого семейства – Луи-Давид Дюваль – переехал в 1754 году в Петербург и вскоре был назначен придворным ювелиром Екатерины II. Его сын, родившийся в Москве, вернулся обратно в Женеву в 1803 году. Он купил у некоего Пикте де Рошмона «замок» Картиньи. Этот замок был на самом деле не очень большим домом, в котором увеличившемуся семейству Дюваль быстро стало тесно, и члены его семьи построили несколько вилл вокруг места, где сейчас располагается Дворец Наций. Среди них и вилла Пелуз, на которой предстояло работать Арине, Ла Фнэтр, ставшая в наши дни резиденцией Генерального директора Отделения ООН в Женеве, и вилла Бланш, которая оказалась на территории Представительства Российской Федерации при ООН и где Арина не один раз бывала с мужем на приемах.
Это увеличивало количество вилл беженцев, их становилось три: Пелуз, Бланш и Ла Фнэтр. Какую же из них имел в виду человек, написавший анонимки?
Арина внимательно изучила конверты, в которых лежали сами письма. Это были обычные желто-коричневые конверты, используемые в ООН для внутренней переписки. Для многоразового использования. Сотрудник отправлял кому-то почту: ставил имя адресата, номер его кабинета, департамент или секцию, где тот работал, и дату отправки. Конверты, которые держала в руках Арина, были использованы уже много раз. На обоих было как минимум десять зачеркнутых имен. Ясно, что там не было имени человека, написавшего анонимки. Не настолько же он был глуп, чтобы использовать им самим полученный конверт. Арина взяла список сотрудников комиссии. Сверив с ним фамилии, фигурировавшие на конверте, она убедилась, что там не было имен сотрудников комиссии. Арина положила анонимки обратно в конверты, убрала их в стол и стала собираться домой. Ее первый рабочий день уже закончился.
