12-й зенитный дивизион СС состоял из четырех батарей и насчитывал 980 человек. Первые три батареи были вооружены 88-мм зенитными орудиями (по четыре в каждой) и по три 20-мм зенитки. 4-я батарея имела на вооружении девять 37-мм зенитных орудий. Весной 1944 г. дивизион принимал участие в охране воздушного пространства в районе медных заводов Оолена. Командиром дивизиона был штурмбаннфюрер СС Рудольф Фенд. Одним из командиров взводов в дивизионе был оберштурмфюрер СС Карл-Вильгельм Краузе, бывший камердинер Гитлера и участник боев за Нарвик в составе кригсмарине (немецкий ВМФ). Именно Краузе пришла в голову идея установить счетверенную зенитку на старое шасси танка Pz-IV. Эта идея нашла поддержку у старших офицеров дивизии, и вскоре три таких установки были готовы. Идея Краузе получила развитие – Гитлеру понравилось изобретение, и он приказал поставить производство подобных машин на поток. Так появилась самоходная зенитная установка «Вирбельвинд».[54]
12-й саперный батальон СС состоял из четырех рот и мостовой колонны. Командиром батальона был штурмбаннфюрер СС Зигфрид Мюллер.
12-й батальон связи СС штурмбаннфюрера СС Эриха Пандела состоял из двух рот.
То сложное положение, в котором оказалась Германия, отразилось и на формировании отдельных подразделений дивизии СС «Гитлерюгенд». Так, дивизион штурмовых орудий, который предполагался для дивизии изначально, так и не был сформирован, и в марте 1944 г. командование вообще вычеркнуло его из своих дальнейших планов. Вместо него, в марте – апреле 1944 г. был сформирован 12-й минометный дивизион СС под командованием штурмбаннфюрера СС Вилли Мюллера. Дивизион состоял из четырех батарей, каждая из которых имела по шесть 150-мм реактивных минометов «Небельвефер» и одно 50-мм орудие PAK-38.[55] Однако большой проблемой было снаряжение его транспортными средствами, из-за этого дивизион был в прямом смысле «неподвижным». После начала сражения транспорта удалось наскрести лишь на одну батарею, и поэтому 12 июня 1-я батарея гауптштурмфюрера СС Маке прибыла в Нормандию. Остальные части дивизиона прибыли на поле боя в начале июля.
На начало июня 1944 г. в дивизии СС «Гитлерюгенд» числилось 520 офицеров (вместо требовавшихся 664), 2383 унтер-офицера (вместо требовавшихся 4575) и 17 637 рядовых (что на 2360 человек превосходило норму), то есть всего 20 540 солдат и офицеров. Такое большое число рядовых объясняется созданием для дивизии учебно-запасного батальона, дислоцировавшегося в Арнеме; на 1 июня 1944 г. этот батальон насчитывал 2438 человек. Так что фактически в дивизии было 18 102 человека. Однако даже это число не является окончательным, поскольку противотанковый дивизион и дивизион «Небельвеферов» были не готовы к боям на 6 июня 1944 г. Исходя из этих данных, численность дивизии на момент союзной высадки составляла около 17 000 человек.
Немецкие планы противостояния союзникам на Западном фронте
Общеизвестно, что немецкое командование во Франции так и не смогло выработать единый план отражения нападения союзников. Директива Гитлера своим западным командующим требовала в случае вторжения развернуть решительные боевые действия на протяжении всего Атлантического вала. По умолчанию побережье рассматривалось как основной и главный рубеж сопротивления: противнику нельзя было дать закрепиться, требовалось отбросить его немедленными контратаками. При этом свободы стратегического маневра не было, бить врага было необходимо только немедленно и только на побережье.
Сходной со стратегией Гитлера была стратегия фельдмаршала Эрвина Роммеля, командующего группой армий «Б», которая заключалась в расстановке танковых частей близко к побережью, чтобы всегда иметь возможность развернуть атаку на самом угрожаемом участке. Роммель считал необходимым сбросить союзников в море в пределах первых 24 часов с начала вторжения, поскольку потом, как он был твердо убежден по опыту войны в Африке, у вермахта останется мало шансов на успех перед лицом подавляющего превосходства тактической авиации противника. Именно поэтому он и хотел расположить танковые дивизии в прибрежных районах, что дало бы им возможность вступить в бой в течение нескольких часов, а не дней.
Между тем фон Рундштедт и Лео фон Гейр Швеппенбург, командующий танковой группой «Запад», не разделяли точки зрения Роммеля.[56] Рундштедт в докладе штабу оперативного руководства вооруженными силами писал: «Несмотря на все укрепления, “жесткая оборона” всего побережья в течение длительного времени невозможна». Он понимал, что гораздо сложнее перебрасывать танковые части вдоль побережья, чем выдвигать их из глубины обороны. Оба командующих предпочитали дислоцировать танки и моторизованные соединения в отдалении от побережья и развернуть решительную, координированную контратаку только тогда, когда союзники начнут наступление со своего плацдарма. При этом Рундштедт допускал, что во время дневных маршей его войска будут уязвимы от ударов с воздуха. Практичный выход, как виделось ему, был в увеличении противовоздушной обороны войск. Косвенным результатом этой теории стало то, что большинство подвижных дивизий были усилены дополнительными мобильными батареями зенитных орудий. Правда, в достаточной степени насытить ими войска к началу высадки союзников немцы так и не успели.
Фельдмаршал Герд фон Рундштедт на маневрах дивизии
Последствием этих разногласий двух столь авторитетных в Германии командующих стало то, что Гитлер остановил выбор на компромиссном варианте развертывания войск, который не устраивал ни Роммеля, ни Рундштедта и, более того, в день начала вторжения союзных армий не подходил для практического осуществления ни одной из двух концепций. Правда, кто мог знать, где, когда и какими силами высадятся союзники и, следовательно, где размещать ударные резервы? А ведь этого не знала ни немецкая разведка, ни Роммель, ни Рундштедт, ни тем более Гитлер.
* * *
В последнюю неделю мая 1944 г. 60 офицеров из «Гитлерюгенд» срочно вызвали в штаб дивизии. К их удивлению, они увидели там своих жен, которых доставили из Германии по приказу Фрица Витта. «Поскольку впредь у вас не будет отпусков, – сказал командир дивизии, – то вы можете ехать со своими женами в Париж на два дня, а затем попрощаться с ними». Вальтер Крюгер объяснил своей жене, что все это, очевидно, означало, что их готовят «к тому делу». Он отдал жене все свои личные вещи, чтобы она увезла их в Германию. «Нам сказали, что первые пять дней будут решающими. Если мы не сумеем сорвать десантирование, потом это уже будет невозможно».[57]
