– Мистер Флэшмен, мое почтеньице, сэр, – говорит он, толкнув свою плоскую шляпу тростью. – Извиняйте за вольность. Тигг, Дедалус Тигг, так меня все кличут. Агент и счетовод для господ из джентри, – и сальными пальцами протягивает мне визитку. – Имея шанс, дорогой мой сэр и спортсмен, спешу засвидетельствовать свое почтение, и…
– Благодарствую, – говорю. – Но пари меня покуда не интересуют.
– Дорогой мой сэр! – расплывается Тигг в улыбке. – Ажно и в мыслях не держал! – и призывает в свидетели своих дружков, целую шайку. – Моим сильнейшим желанием, дорогой сэр, было пригласить вас разделить со мной мою удачу, благо и вам она сопутствовала. А для начала пропустим по глоточку этой французской шампани – кое-кто называет ее пудельковой м-чой, но когда сие подают в лучших заведениях таким парням, как мы, – в самый раз, сэр. Винсент, принеси-ка бокал нашему отважному…
– В другой раз, – отвечаю я, пытаясь оттеснить его плечом, но плут набрался нахальства схватить меня за руку.
– Погодить-ка, сэр! – кричит. – Минуточку, это было лишь вежливое начатие. Меня переполняет желание пожаловать вашему превосходительству…
– Убирайтесь к дь-лу! – не выдержал я. От него несло бренди.
– …сумму в пиисят гоблинов[24] в знак величайшего моего почтения и восторга. Винсент!
И чтоб мне провалиться: проныра, стоящий рядом с ним, протягивает мне одной рукой бокал с шампанским, а другой – пачку банкнот. Я обомлел.
– Какого ч-та?..
– Исключительно из уважения, – говорит Тигг. Разговаривая со мной, он слегка пошатывался; запах перегара, покрой сюртука, цепочка от часов на расшитом шелковом жилете, яркий цветок в петлице – все указывало на его плебейский вкус, зато маленькие глазки на жирной физиономии были остры, как буравчики. – Вы добыли их для меня, дорогой мой сэр. И еще кучу сверху, будь я пр-т. Раззе не так? – Его присные, сгрудившись вокруг, одобрительно загудели и подняли бокалы. – Своим собсснным потом – прошу прощения, сэр – выступившим на вашем челе́, и своей велликолепной правой: вы выбили Феликса, Пилча и Альфреда Минна тремя поддачами, сэр. Гляньте-ка.
Винсент, повинуясь движению указательного пальца, бросил бокал и раскрыл кожаную сумочку, висевшую у него на поясе. Она была набита банкнотами и монетами.
– Вы это заслужили, сэр. Ага. Когда вы вышибли Фуллера Пилча – ну раззе не отличный мяч, а? – я грю Толстому Бобу Нэпперу, которого все признают за короля чета-нечета: «Нэппер, – грю, – во отличный поддающий, слышь? Чё дашь, если он выбьет Минна с первой поддачи?» «Чепуха, – грит тот. – Троих подряд – никада! Тыща к одному, и плати щас». Щедрое предложение, соглсситесь?
Пройдоха подмигнул и шмыгнул носом.
– Я кладу фунт – и вот она нэпперова тыща, наличью – и полссотни из нее причитаюца вам, отважный сэр, с наилуч-чими пожеланиями от Дедалуса Тигга, ик-сквайра, агента и счетовода джентри, который предлагает выпь-пить за… – он поднял бокал и пьяно рыгнул. – Прось-ссите, ваше превосходительство, ч-вы огурцы, – за самую оп-па…сссную правую руку в срременном крикете! Гип-гип-гип… ура!
Против воли я развеселился, глядя на этого скота и его банду – пьяные букмекеры и жулики настолько увлеклись кутежом, что совершенно забыли про приличия.
– Спасибо на добром слове, мистер Тигг, – говорю я, поскольку не грех быть вежливым с букмекером, а настроение у меня было отличное. – Можете выпить на эти деньги за мое здоровье. – И я решительно отодвинул его, отчего он тяжело плюхнулся на землю, прямо в лужу из дешевого шампанского. Сами едва стоящие на ногах, приятели Тигга сгрудились, поднимая его. Не то чтобы мне некуда было деть полсотни, но кому захочется иметь дело с парнями такого сорта, тем более брать от них деньги? Я помчался дальше под аккомпанемент криков: «Удачи, сэр! За молодчину Флэша!» Приступив к дальнейшим поискам Элспет, я все еще улыбался, но, когда дошел до полигона, где стреляли из лука, улыбка стерлась с моего лица. На длинной аллее между ограждениями стояли двое: Элспет и высокий мужчина, сжимавший ее в объятиях.
Я замер, онемев. По трем причинам. Во-первых, я был изумлен. Во-вторых, судя по внешности, этот скот был здоровяком: этакие массивные плечи, облаченные в шикарного кроя сюртук (дорогой, похоже). И в-третьих, я тут же сообразил, что Элспет является не только моей женой, но и источником существования. Пища для размышлений, как видите. Но прежде чем я успел поразмыслить хоть мгновение, они повернулись, и мне стало видно, что Элспет занята тем, что натягивает тетиву дамского лука, хихикая и очаровательно дурачась, а ее спутник, расположившись рядом, показывает, как надо держать руки, для чего ему, само собой, приходится обнимать ее, прижимая головку Элспет к своему плечу.
Все совершенно невинно – кому это знать как не мне, столько раз пользовавшемуся подобными ситуациями для того, чтобы зажать или ущипнуть красотку?
– А, Гарри, – кричит она. – Где ты пропадал все это время?! Знаешь, дон Соломон учит меня стрелять из лука. А я представляю собой такое печальное зрелище!
Подтверждая свои слова, она дернула тетиву, неловко повернула держащую лук руку и с притворным ужасом запустила стрелу в ограду. – Ах, дон Соломон, я совершенно беспомощна, если вы не держите мои руки!
– Это моя вина, дорогая миссис Флэшмен, – спокойно говорит он. Обвив ее, Соломон помог ей нацелить лук на меня. – Но вот является Марс, который, не сомневаюсь, может лучше меня послужить учителем для Дианы. – Он улыбнулся и приподнял шляпу. – Ваш покорный слуга, мистер Флэшмен.
Я кивнул, подчеркнуто холодно, и бросил на него взгляд поверх носа – это оказалось непросто, так как он был одного со мной роста и раза в два крупнее: дородный, если не сказать толстый, с мясистым улыбчивым лицом и превосходными былыми зубами, сверкающими на фоне смуглой кожи. Даго[25], видать, может, даже азиат – волосы и баки у него были иссиня-черные и курчавились, а в походке его, вопреки массивной туше, читалась присущая латиносам вычурная грация. И похоже, из важных, судя по одежке: булавка с бриллиантом в галстуке, пара колец на толстых коричневых пальцах, и – Б-г ты мой! – даже маленькое золотое колечко в ухе. Полуниггер, как пить дать, и из тех, что богаты к тому же.
– Ах, Гарри, нам было так весело! – прощебетала Элспет, и сердце мое екнуло, стоило мне взглянуть на нее: золотые сережки под вычурным беретом, розовые щечки на молочно-белом личике; вся ее невинная красота выразилась в том, как она рассмеялась, взяв меня за руку. – Дон Соломон учил меня играть в боулинг и стрельбе – пусть и безуспешно! – и развлекал меня: ведь крикет такой скучный, когда ты не играешь, а эти противные кентцы все отбивают и отбивают, и…
– Что? – я оторопел. – Ты хочешь сказать, что не видела моих подач?
– Ах, нет Гарри, но мы ведь так хорошо провели время среди этих развлечений, ели мороженое и, хоп-ля… – она продолжала лепетать, а черномазый вскинул брови, с улыбкой переводя взгляд то на меня, то на нее.
