Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
– Эх ты, сирота! Я друг, они тоже други, – показал он на стоявших рядом матросов. – Ты, друг, не горюй. Что сделаешь – стихия!.. Мы не покинем тебя, так что будь спокоен. Да… Твои тятька с мамкой нас спасать бросились, да сами потопли. Ну ничего, друг. По едешь ты с нами в город, в детдом тебя сдадим. Знаешь, что такое город?
Гирманча города никогда не видел, но был однажды с отцом на пассажирском пароходе и смотрел там кинокартину, в которой показывали большие дома и много людей.
– Корот, кино, друг, – сказал он с удовольствием и повторил: – Корот, кино, друг…
– Во-во, кино! Это, брат, в городе каждый день хоть три сеанса подряд смотри. Ты парень смышлёный, не пропадёшь. Сразу понял, что к чему. Давай, дитёнок, собирай свои пожитки – и ту-ту-у-у-у, поедем!
Ту-ту-у-у-у! – радостно повторил Гирманча и, показав пальцем на кокарду, украшавшую фуражку седоусого добряка, спросил: – Капитан?
– Капитан, капитан, – оживился тот. – Вот ведь глазастый какой, узрел, догадался. Тебя-то как кличут, а? – Капитан постучал пальцем по груди мальчика. – Как зовут?
– Я Гирманча, друг; ты – капитан, друг; парокот – друг, ту-ту-ту. Корот – друг.
– Ах ты, парень, парень! – растроганно заговорил капитан. – Сиротой остался, а горя ещё не знаешь, рад, что в город поедешь. Мал ещё…
… Город ошеломил Гирманчу. На рейде у пристаней гудели, свистели и отпыхивались пароходы и пароходики. Низко, так, что отчётливо видны были на крыльях звёзды, пронеслись с оглушающим рёвом гидросамолёты. По улицам одна за другой гнались автомашины и тоже гудели; мчались долговязые лесовозы, спешили куда-то люди, одетые в разные одежды.
Гирманча крепко держался за руку капитана и всё жался к нему, а тот ободрял мальчика:
– Не робей, Гирманча! Это сначала в диковинку, а потом привыкнешь. К городу легко привыкнуть, вот к чужим людям – это по труднее. Как твои дела по этой части пойдут, не знаю. Да-да… Ребятишки – народ задиристый, могут, конечно, и пообидеть. Главное – не поддаваться и, ежели что, сдачи давать. Это верно. Понял?
Гирманча многое из того, что говорил капитан, не понимал, но кивал головой своему новому другу. Видимо, мальчик думал, что седоусый добряк худого не скажет, и потому во всём соглашался с ним.
Они пришли к большому деревянному дому, возле которого прямыми аллейками тянулись маленькие деревца. В доме слышался визг девчонок. Возле одного окна стоял мальчишка в красной майке и барабанил по стеклу.
Только речник с Гирманчой переступили порог, как навстречу им примчался здоровенный парень на трёхколёсном велосипеде. Он крикнул: «Привет!» – и повернул обратно. Велосипед скрипел и визжал от надсады, а за ним следом гонялся малыш и хныкал. Откуда-то доносился смех, тренькала балалайка, хрипловато тараторил продырявленный меткими стрелками репродуктор, что висел на стене возле дверей. Капитан постоял, привыкая к содому, а Гирманча совсем оробел.
Покачал старый речник головой и, сжав покрепче руку Гирманчи, пошёл с ним вперёд. На одной двери была приклеена бумажка с какой-то надписью. Капитан постучал в дверь согнутым пальцем, и они вошли.
За столом сидел пожилой мужчина в очках и торопливо водил ручкой по бумаге. Видимо, потому, что глаза его были прикрыты очками, он показался Гирманче строгим и сердитым. Капитан пожал мужчине руку, что-то сказал. Тот снял очки и, держа их в руке, посмотрел на Гирманчу усталыми глазами.
Потом капитан рассказывал, а человек в очках слушал, время от времени поглядывая на Гирманчу. Наконец капитан поднялся, положил руку на плечо маленького эвенка и сказал:
– Ну вот, Гирманча, здесь будет твой дом. Слушайся, не дерись с ребятами-то. Вот так то, друг. Да… – Капитан, как большому, по жал Гирманче руку, а другой рукой потрепал по щеке. – Ну вот, определил я тебя. Живи, нас не забывай, заходи, когда пароход увидишь. А зимовать будем в затоне, вместе пойдём петли на куропаток ставить.
Гирманча потряхивал головой и улыбался сквозь слёзы. Он понимал, что старый капитан сейчас уйдёт, а Гирманча останется среди ребят, которые с непонятными криками носились по коридору и время от времени заглядывали в приоткрытую дверь кабинета. Ах, если бы ему, Гирманче, снова попасть в свой чум, где остался старый Турча! Сейчас осень, корма для Турчи много. А чем будет питаться пёс зимой? Жалко собаку, пропадёт. Как это слово звучит, которое говорил капитан? «Сирота», – вспомнил Гирманча и потряс седоусого речника за рукав.
– Турча – си-ро-та, сдохнет Турча…
Капитан успокоил его, сказал, что завтра он зайдёт проведать Гирманчу, а потом поплывёт в низовья реки и обязательно возьмёт к себе Турчу, кормить его станет. Гирманча может прибежать на пароход и повидаться с Турчой.
Мальчик обрадовался тому, что капитан придёт завтра и что Турча не будет сиротой. Он уже без слёз проводил капитана и спокойно остался вдвоём с заведующим детдомом.
– Ну, давай знакомиться, – обратился тот к Гирманче. – Меня зовут Ефим Иванович.
– Фим Ваныч, – повторил Гирманча, и заведующий с улыбкой подтвердил:
– Приблизительно так. Для начала ладно. А сейчас, Гирманча, пойдём со мной. Будем тебя мыть, кормить, переобмундировывать, знакомить с ребятами.
В коридоре Ефим Иванович велел Гирманче подождать, а сам пошёл в одну из комнат.
К Гирманче стали подходить ребята. Они с любопытством рассматривали его парку, расшитую бисером. Некоторые заговаривали с ним, но Гирманча мало что понимал и насторожённо следил за окружающими его детьми, готовый, если потребуется, постоять за себя.
– Ребята, глянь! – заговорил один из мальчишек, у которого волосы были почти как у пса, белые. – Новенький какой черномазый, будто его в трубу протащили! И не говорит ничего: немой, поди. Эй, ты, кала-бала! – подразнил белобрысый.
Ребята захохотали. Гирманче это показалось обидным. Он сжал кулаки и посмотрел исподлобья на белобрысого.
– Ох ты, кляча, ещё и с кулаками! – уди вился мальчишка и взял Гирманчу за грудь так, что от его одежды крупой посыпался бисер. – Может, подраться хочешь?
Глаза у белобрысого были прищурены, губы вызывающе сжаты. Гирманча сердито отшиб его руку от своей груди и обиженно заговорил на родном языке:
– Зачем трогаешь? Я – гость! Гостя надо чаем поить, рыбой кормить! Почему не уважаешь обычай?
Гирманча говорил быстро, размахивал руками, и ребятам показалось, что он ругается. Они прижали его к стене, и белобрысый снова – правда, уже осторожно – начал наседать на него.
Лицо задиры не предвещало ничего доброго. Гирманча втянул голову в плечи. Когда белобрысый снова взял его за грудь, он тоже схватился за мальчишкину куртку.
– Дай ему, Кочан, дай! – поддразнивали своего дружка детдомовцы. Кочаном они, видимо, его прозвали за белую вихрастую голову.
– Через себя фугани, чтобы он ногами сбрякал! – посоветовал кто-то из мальчишек.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
