— Ты же так не думаешь! — возразила Марта.
— С чего ты это взяла? — с искренним удивлением спросил Джош. — По-твоему, я должен желать тебе несчастья? — Марта молчала, и он продолжал: — Послушай, Марта, уже поздно. Тебе завтра лететь в Лондон. Думаю, у тебя еще куча дел, да и поспать перед полетом не мешает.
— Джош, ты все еще хочешь дать мне заказ? Этот вопрос вырвался у нее помимо воли. После долгой напряженной паузы Джош ответил:
— Знаешь, я… я, пожалуй, поторопился. Не знаю, стоит ли вообще затевать этот проект.
— Скажи лучше, ты изменил мнение о моей работе? Может быть, это ближе к истине?
— Вовсе нет, Марта. Мне просто нужно еще раз пересмотреть свои планы. Вероятно, материал о политиках лучше дать перед выборами мэра.
— Я с удовольствием сделаю любой материал для «Стиля жизни», — услышала Марта свой собственный голос.
— У меня создалось впечатление, что пока заказов у тебя хватает, — ответил Джош.
Даже в первые годы своего продвижения наверх Марта никогда не унижалась ради работы. Теперь же она с ужасом поняла, что готова едва не на коленях вымаливать у Джоша этот заказ. Неужели он откажет?
— У меня есть несколько предложений, — призналась она. — Но я пока не знаю, на чем остановиться. Решу на следующей неделе, когда вернусь из Лондона. Тогда я буду знать, сколько времени проведу в Штатах.
— Иными словами, вы что — назначите день свадьбы?
— Да. — Снова долгое ледяное молчание. Наконец Джош произнес:
— Тогда я не понимаю, зачем тебе нужен этот заказ.
Марта фальшиво рассмеялась и ответила:
— Ну, Джош, ты же меня знаешь. Я — перекати-поле! Не могу долго оставаться на одном месте.
— Верно, — согласился он.
В голосе его Марта явственно расслышала сарказм. Она и сама понимала, что эта неудачная шутка только углубляет пропасть между ними. Джош, хотя и не прикованный к постели, сильно ограничен физически. Она же — всегда в движении, всегда лучится энергией. Нервной энергией? Может быть. Марта знала, что ее природная конституция требует постоянного волнения, риска, напряжения всех сил — как душевных, так и физических. Впрочем, в последние два года она скорее пыталась убежать от самой себя.
Самые счастливые минуты в ее жизни были тихими и спокойными. Марта провела их рядом с Джошем, у окна с видом на Гудзон. Они разговаривали обо всем на свете или просто молчали, любуясь открывшейся панорамой. В эти мгновения Марта испытывала такое счастье, словно оказалась на обратной стороне Луны, не ведомой никому из остальных землян. Поколебавшись, она начала:
— Джош… — и тут же умолкла, понимая, что продолжать нет смысла. Напрасно она затеяла этот разговор. Джош упрям, как мул. Он уже составил свое мнение и теперь яростно противится всем попыткам его разубедить. И Марта оставила свои безнадежные старания.
После долгой паузы Джош спросил:
— Марта, что ты хотела сказать?
— Не важно, — пробормотала Марта. Джош знал, что должен кончить разговор.
Но не мог. Он боялся заговорить, опасаясь, что дыхание его пресечется и голос задрожит так же жалко и беспомощно, как голос Марты.
Марта была права: он действительно слышал их разговор, и этот разговор только упрочил его решение. Может быть, если бы Джош никогда не ходил на лыжах, не бегал, не танцевал, ему было бы проще. Он бы не знал, какое счастье заключено в полной свободе движений. Но Джош с юности увлекался спортом. В теннисе и горных лыжах он стал настоящим профи. А потом — та авария в Техасе… и жизнь его круто и бесповоротно изменилась.
Джо терпеливо учился жить заново. Его военная карьера разбилась вместе с самолетом Невеста, увидев Джоша на костылях и узнав что, возможно, таким он останется навсегда, разорвала помолвку. Разумеется, она клялась и божилась, что ее решение никак не связано с увечьем Джоша.
Отец, офицер с многолетним стажем, узнав, что сын не сможет пойти по его стопам, воспринял это как семейную трагедию. Джош подозревал, что генерал Эшли Сандерсон Смит так и не оправился от удара. В горькие минуты Джош говорил себе, что отцу было бы легче видеть сына мертвым, чем искалеченным.
Джош выздоровел физически, но в душе его осталась незаживающая рана. Однако он выстоял. Он начал новую жизнь, нашел новую перспективную работу и новые удовольствия.
За последние годы у Джоша было несколько романов. Он заканчивал их сам, не желая заходить слишком далеко. Джош был честен с самим собой и признавал, что ни одна из известных ему женщин никогда не смирится с его увечьем. Больная нога никак не влияла на потенцию — здесь, слава Богу, проблем не было. Постепенно он привык к своему положению и уже не скрипел зубами, мысленно сравнивая себя с «нормальными людьми». Но, когда в его кабинет — и в жизнь — легкой походкой вошла Марта, старые страхи ожили и разрослись до чудовищных размеров. Как будто какой-то злой волшебник поставил перед ним кривое зеркало, безжалостно высвечивающее его физическую слабость.
Иногда Джош спрашивал себя, не лучше ли было рискнуть — довериться Марте, презрев опасность потерять ее навек? Но каждый раз он отвечал себе, что уход Марты стал бы для него непосильным ударом. Он не готов ставить жизнь на карту ради минуты счастья. Лучше уж отказаться от такого опасного подарка.
Сегодня, когда Марта попрощалась и пошла к дверям, Джошу пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не броситься за ней. Он не знал, когда увидит ее вновь и увидит ли вообще когда-нибудь.
Когда, сняв трубку, Джош услышал ее голос, в первый миг он решил, что бредит. Едва ли в мире найдется другая женщина с таким же мелодичным голосом. Но теперь…
Теперь он должен отказать ей в заказе и оборвать эту связующую их нить. Все, что нужно сделать, пожелать Марте спокойной ночи, повесить трубку… и взмолиться к Небесам, чтобы близнецы проснулись и заставили его хоть на несколько минут забыть о своем разбитом сердце.
Но вместо этого, извинившись за молчание, Джош произнес:
— Может быть, ты мне позвонишь, когда прилетишь из Лондона? Я просмотрю свои планы, и мы вместе решим, что делать.
Марта не верила своим ушам. Будь у нее хоть капля разума, она ответила бы: «Знаешь, Джош, ты прав, у меня сейчас и так много работы, и не стоит взваливать на себя еще одну ношу — может быть, как-нибудь в другой раз», — прекрасно зная, что «другого раза» не будет.
Но ничего этого Марта не сказала. Словно машина, подчиненная чужой воле, она медленно произнесла:
— Хорошо, Джош. Я тебе позвоню.
— Отлично, — ответил Джош и внезапно охрипшим голосом добавил: — Счастливого пути.
* * *
Автобус с пассажирами подъехал к терминалу международного аэропорта Гетвик. Накрапывал дождь. Выглянув в окно, Марта поморщилась. В Нью-Йорке сейчас было холодно, но по крайней мере светило солнце. Здесь же все расплывалось в мутно-серой пелене тумана. Марта любила Лондон, но английская зима порой выводила ее из терпения.
