Джон вдруг разозлился — тоже мне, всезнайка нашлась!
— Но вы же незнакомы с Триной. Она славная девушка.
— И вы собираетесь на ней жениться?
— А вот это уже не ваше дело! — Что-то он совсем расслабился, ему же надо узнать детали ее дьявольского плана насчет Виктора.
— Вы правы, — извинилась она. — Просто я живу в Ферн-Глене всю жизнь.
Джон на секунду задумался, стараясь не смотреть на ее губы. Интересно, каково это — всю жизнь прожить в маленьком городке? Его молодость прошла в Сан-Франциско.
— Откровенность за откровенность. А почему вы не замужем?
— Мне всего лишь двадцать четыре, только в июне исполнится двадцать пять.
— Ну и что? Множество женщин уже замужем в вашем возрасте. Но я уверен, вам стоит только захотеть…
Я не пытаюсь поймать на крючок доктора Рида, — сказала она нетерпеливо, бросив на него уничтожающий взгляд.
Еще как пытаешься, маленькая колдунья! И вслух спросил:
— А как же Кельвин? Печально известный бывший жених?
— Бабушка рассказала вам и о Кельвине? — простонала она.
— Да. И о вашей матери.
Лора вдохнула так глубоко, что ткань у нее на груди натянулась. Похоже, ее изящная фигура еще более совершенна, чем он предполагал.
Нет, его богатое воображение явно становится проблемой.
— Я знаю, что ваш отец… сбежал. Наверное, это убило в вас веру в романтику.
— Мои родители не должны были жениться. Они были как… огонь и вода.
— И почему же они поженились?
— Любили друг друга.
— Но это не продлилось долго.
— Нет, не продлилось. Вы думаете, что вечная любовь возможна?
— Надеюсь, — сказал он.
— Моя мама красива как внешне, так и внутренне. Она пережила не лучшие времена с отцом, но все равно надеется встретить человека, который полюбит ее. Она заслуживает счастья.
Лора говорила так грустно, словно речь шла не о ее матери, а о ней самой.
— То есть магазин много значит для нее?
— Мне кажется, что в нем заключается вся ее жизнь.
— Бабушка рассказала, что у вас есть секретный план, как удержать вашу торговлю на плаву.
— Моя бабушка — болтушка, — проговорила Лора с улыбкой.
— И, боюсь, нам обоим этот план известен, — не удержался Джон.
Лора мотнула головой.
— Я знаю свой план, а вы лишь думаете, что знаете. Это не одно и то же.
Он сдался:
— Тогда расскажите мне о Кельвине.
Она опять пожала плечами, движение было таким пластичным и красивым, что он затаил дыхание.
— Нас с трудом можно было назвать Ромео и Джульеттой. — Она повесила полотенце на крючок и посмотрела на Джона. — Не могу я вас попросить об одолжении?
— Сделайте милость.
— По какой-то причине моя бабушка вам симпатизирует.
— Я надел лучшую куртку и эффектно подписал контракт о цветах, в которых не нуждался. Вот и понравился. Плюс ко всему она думает, что я доктор.
— Я знаю.
— Это не моя вина. Я пытался исправить…
— Неважно. Послушайте, я знаю, что вы встречаетесь с Триной, и буду последней женщиной на земле, если попрошу вас предать ее. То, о чем я хочу попросить вас, с самого начала будет притворством. Вы не могли бы приходить в магазин, когда я там?
— Но я…
— Всего лишь приходить в магазин в обеденный перерыв на следующей неделе. Называйте меня «дорогая» или упоминайте про наш с вами обед. Бабушка увидит нас вместе и перестанет сводить меня с каждым холостяком в городе. Меня оставят в покое, и я смогу сосредоточиться на более важных делах, — выпалила она. — И знаете что? Будет неплохо, если и мама увидит нас вместе. У нее виды на парня, работающего напротив.
— А что с ним не так?
— Наверное, все так, я его в глаза не видела, просто я устала от их попыток найти мне мужа, а если они подумают, что вы и я…
— Интересуемся друг другом?
— Да. Они должны отстать. Скорее всего, подумают, что вы выгодная партия для меня, и им будет неважно, что вы ветеринар.
Ему очень хотелось спросить, не хочет ли она через него подобраться к Виктору, но он стиснул зубы. Предложение показалось ему интересным. Если Виктор подумает, что они с Лорой неравнодушны друг к другу, может, он отойдет от края пропасти под названием «Лора»?
— Почему бы и нет?
За вздохом облегчения последовало неожиданное. Лора положила руки ему на плечи, поднялась на цыпочки и поцеловала в губы. Губы у нее были мягкими и теплыми, а близость ее тела окутала его сладким ароматом.
И она, не моргнув глазом, отправилась прочь.
— Спокойной ночи, Джон.
Ему вдруг стало жаль, что она так быстро ушла. Губы у нее оказались не леденцами, а лепестками цветка, нежными и невинными.
Ему нельзя целовать ее.
Так кто же она: чистосердечная девушка или обманщица?
Или все вместе…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Лора закрыла за собой дверь спальни и улыбнулась.
Этот поцелуй потряс Джона!
Однако улыбка с ее губ исчезла, когда она поняла, что поцелуй потряс и ее. Она сбежала, потому что испугалась…
Лора расстегнула молнию на платье, сняла его, швырнула на стул и надела футболку до колен. Потом вошла в маленькую гостевую ванную и принялась яростно чистить зубы. Когда она решила попросить Джона поухаживать за ней?
Она точно помнила этот момент. Джон спрашивал, почему ушел Кельвин и почему разошлись ее родители, а потом опять стал пытать ее про Кельвина. Кельвин, Кельвин, Кельвин!
Возможно, она еще испытывала какие-то чувства к Кельвину, еще мечтала о счастливом продолжении их отношений, только у Кельвина были более важные планы — работать в Чикаго. И уж никак не жениться на ней и не жить вместе в Ферн-Глене.
А теперь нужно притвориться, что встречи с Джоном не грозят ее сердцу. Он любит Трину Оделл. Кстати, если Трина хочет стать звездой, ей нужно поменять фамилию. Оделл не запоминается. Например, Лакросс. Очень мило. К тому же Лора не могла вспомнить еще какую-нибудь звезду с такой фамилией, так что Трина будет единственной в этом роде.
Или она лишь ждет, чтобы поменять свою фамилию на Вудс…
Трина Вудс, жена популярного в Беверли-Хиллз ветеринара Джона Вудса, получает второй раз премию «Оскар»!
Лора зарылась лицом в полотенце.
Что это с ней?
