Она принялась гладить голову пленницы.
Жаккетта молча глотала слезы.
– Тебя никто не увидит, никто не обидит. Если кто попытается – Масрур срежет ему голову.
Ну вот, слушай дальше:
Магрибинец взял Ала ад-Дин с собой на рынок. Купил ему хорошую одежду, сходил с ним в баню. Сказал, что купит для Ала ад-Дина лавку и тот будет купец. Глупый мальчишка совсем поверил, и ум его улетел от радости.
А магрибинец повел Ала ад-Дина за город.
Они пришли на одну гору, где ничего не росло. Я думаю, это такая же гора, как и та, что стоит около Мисра Охраняемого[12]. Ту гору воздвиг один джинн, давно-давно.
Магрибинец развел на горе костер, бросил туда порошок. Пошел дым, вонючий дым.
Магрибинец начал колдовство. Земля разошлась и появился мраморная плита с медным кольцом на макушке.
Магрибинец говорит: «О сын моего бедного брата, прохлада моего глаза, возьми за кольцо и скажи свое имя, имя своего отца, имя своей матери, имя отца своего отца и имя отца своей матери!»
Ала ад-Дин взял за кольцо, плита поднялась и появилась черная дыра.
«Спустись в дыру, мой мальчик! – говорит колдун. – И ты будешь видеть все сокровища мира. Но не бери ничего, иначе погибнешь! А возьми только старую лампу, которая висит там на крюке. И принеси мне, я куплю тебе лавку. Возьми это кольцо – он спасет тебя от беды».
– А чего он сам не полез? – заинтересовалась проревевшаяся Жаккетта. – Зачем ему чужой мальчишка? Пригреб бы все денежки и горя бы не знал!
– Он не мог сам! – объяснила Фатима. – В старой книге он прочел, что только Ала ад-Дин, сын бедного портного, может. И больше никто из смертных. Пришлось ему искать Ала ад-Дина и выдавать себя за дядю.
Ала ад-Дин спустился в дыру. И увидел там комнату, где было четыре по четыре кувшинов, доверху полных золотом, серебром и другими драгоценностями.
Он ничего не взял и пошел дальше. И увидел сад. А на двери висел старый светильник. Он взял лампу, положил карман и пошел смотреть сад.
А в саду на каждом дереве все листики и ягодки были драгоценными камнями. Ала ад-Дин был бедняк, сын бедняка и не знал, какие бывают драгоценные камни. Он думал, это просто стекляшки.
«Я возьму эти стекляшки» – сказал Ала ад-Дин. – «Буду играть ими с мальчишками!» И наложил полный карман камешков поверх лампы.
И пошел обратно. А там были очень высокие ступеньки…
Масрур, почему скрипит наша калитка?!
* * *
Масрур, мягко поднявшись со своего ложа, по-кошачьи неслышно исчез. Через несколько минут он вернулся и что-то сказал госпоже.
– Эта мерзавка Бибигюль еще раз отказала почтенному купцу Махмуду с Красной улицы! – прошипела Фатима. – Какого шайтана ей надо?! Что она задумала? Как узнать? У-у, дочь шакала, ты не спрячешь свои мысли от Фатимы, я все равно узнаю, для чьего гарема ты держишь девушку!
Ну вот, прохлада моего глаза, ступенька в дыре был высокой и Ала ад-Дин попросил колдуна: «Дядя, дай мне руку, я не могу подняться на ступеньку».
«Бедный мальчик! „– говорит фальшивый дядя. – «Тебе тяжело нести лампу. Дай мне и я помогу выбраться, о плод моего сердца!“
А сам хотел взять светильник и завалить дыру камнем.
Ала ад-Дин сунул руку в карман, а лампа – на дне.
Он говорит: «Я не могу дать тебе светильник. Дай мне руку, я выберусь и отдам лампу».
«Нет, дай сначала лампу!» – говорит колдун.
«Ты, дядя, совсем дурак?» – возмутился Ала ад-Дин. – «Я не могу дать тебе сейчас лампу!»
Магрибинец рассердился и топнул ногой. Дыра закрлася, и стало темно.
А магрибинец плюнул на то место и пошел домой. Он думал, что Ала ад-Дин скоро умрет в той дыре.
Ала ад-Дин долго-долго плакал, а когда захотел вытереть слезы, поцарапал лицо кольцом.
Он потер кольцо и появился джинн. Страшный, как пожар и огромный, как гора.
«О, мой господин! – сказал джинн. – Что хочешь? Говори!»
«Домой хочу!» – говорит Ала ад-Дин. И попал домой.
Матушка его давно потеряла, долго плакала.
Ала ад-Дин рассказал, какой колдун плохой человек и спать пошел. Утром встал – дома ни крошки еды.
Мой цвэточек, ты не голодный? Нет? Ну слушай.
Матушка говорит: «Потерпи, сынок, сейчас пряжу напряду, продам и куплю тебе лепешку».
«Не надо!» – говорит Ала ад-Дин. – «Лучше я продам эту старую лампу и куплю нам еды».
«Хорошо!» – говорит женщина. – «Только почисти лампу – тогда цена будет больше».
Ала ад-Дин взял старый светильник, пошел в комнату и давай тереть.
Вдруг из лампы повалил дым, появился страшный джинн с перевернутым лицом.
И сказал: «О, мой господин, что ты хочешь? Я раб лампы и сделаю все, что хочет мой господин, владелец лампа».
«Кушать хочу!» – говорит Ал ад-Дин.
И джинн принес ему серебряный столик, богато уставленный. Сладкий шербет в кувшине, сладкая кунафа в миске и прочая хорошая еда…
Мой цвэточек, ты точно не хочешь кушать? А?
О! Моя девочка уже заснула! Да будет твой сон, по воле Аллаха великого, чист и спокоен, цвэточек моего сада!
* * *
Наутро Жаккетта сделала то, что делали до нее сотни людей, простых душой. И сделают еще тысячи после нее.
Она нашла в чулане у госпожи Фатимы старую запыленную лампу и принялась усиленно ее тереть.
«Попрошу джинна, пусть разыщет госпожу Жанну и отнесет нас домой!» – думала она. – «А потом пусть идет на все четыре стороны!»
Светильник блистал со всех боков, но джин не появился.
«Э-э, джинн-то мусульманский!» – сообразила добрая христианка Жаккетта. – «Вот он и засел намертво!»
Она перевернула лампу вверх дном и принялась трясти.
Джинн не вываливался.
«У-у, зараза!» – обиделась Жаккетта. – «Так нечестно! Он не должен смотреть, католичка я или мусульманка! Опять все только для своих!»
Отшвырнув с расстройства лампу в угол, она пошла на кухню заесть горе.
* * *
Жанна думала над предложением слуги три ночи.
Хотя, казалось бы, что тут думать?
Тринитарии – солидный монашеский орден. Он основан еще раньше доминиканцев и францисканцев, в 1198 году от Рождества Христова святым Иоанном Матийским. Специально для выкупа попавших в плен к маврам христиан.
Кто же еще сможет помочь, как не они? Другая возможность может и не представится. Но…
