И когда она устало поднималась по склону холма к двери дома Остбора, этот тесный эксцентричный дом показался ей желанным убежищем. Она раскрыла все окна и с облегчением вдохнула пахнущий сосной воздух — после долгой и пыльной дороги.
В последующие дни она перешла к привычному образу жизни, собирала травы, корни, листья и стебли и готовила их для использования горцами, которые будут их просить. В тихие вечерние часы Нолар просматривала свитки, оставшиеся от Остбора, в поисках сведений о волшебницах и их обычаях. Как и говорил ей Остбор, волшебницы держались очень отчужденно, так что в рукописях содержались скорее слухи и сплетни, чем факты. Но то немногое, что она узнала, увеличило беспокойство Нолар. Старшая волшебница сказала, что Нолар могла бы найти среди них свое место, несмотря на уродство, если бы проявила дар.
Должно быть, огромное облегчение, думала Нолар, чувствовать, что ты принадлежишь к какой-то группе, будет ли это семья или сообщество волшебниц. В ее случае, конечно, дверь семьи была перед Нолар закрыта с самого начала. Но все же, несмотря на необъяснимое ощущение доброты, которое она почувствовала в полуслепой волшебнице, девушка решила, что жизнь с волшебницами должна быть холодно аскетичной, когда индивидуум каким-то загадочным образом растворяется в группе, и это казалось Нолар страшным. Она еще раз решила в будущем избегать всех волшебниц, хотя иногда чувствовала удивлявшее ее желание снова встретиться с волшебницей с серебряным вороном на посохе.
Никаких сообщений из Лормта или о нем она не получала. Вспоминая слова старшей волшебницы в доме отца, Нолар часто думала, есть ли связь между ними и рассказом бродячего торговца о герцоге Пагаре. Нолар чувствовала, что события готовы обрушиться на Эсткарп, как волны, говорят, рушатся на береговые пляжи. Она сама никогда не видела море, но Остбор читал ей о прибое Верлейна и о прославленных воинах и купцах сулкарах. Если правда, что корабли сулкаров готовы помочь жителям Эсткарпа бежать от вторгнувшихся полчищ Пагара, Нолар и ее соседи все равно останутся в безопасности так далеко в горах. Но, подумав об этом, Нолар поняла, что силы Карстена не остановятся ни на реке Эс, ни под стенами самого замка Эс. И если Эсткарп действительно подвергнется нападению, Ализон на севере тоже не будет ждать. Но на юге… Мысли Нолар обратились на юг, к Лормту. Ее раздражало это повторяющееся воспоминание, и она дала себе слово, что больше не будет поддаваться чужому давлению.
Давление — слово это словно повисло в неподвижном воздухе. В нем заключена какая-то болезненная ирония, подумала Нолар, какое-то ощущение всеобщей не правильности. Если не считать спокойного общения с Остбором, Нолар никогда не чувствовала себя уютно в обществе других людей. Но сейчас ей начинало казаться, что вся природа перестала быть прежней, изменилась. Как иначе объяснить непонятное давление, которое она испытывает?
И исходит оно с юга. Но Нолар была почему-то уверена, что не от Лормта. Снова мысленно услышала она слова торговца: «Волшебницы собираются нанести Пагару удар, от которого он и весь Карстен не скоро оправятся». Нолар неожиданно поняла, что не правильность в природе связана с волшебницами, Это они стоят за уходом жизни из окружающей природы. Если они черпают энергию из земли Эсткарпа, какие опустошения последуют, когда они выпустят накопленную энергию?
Сгущались сумерки, и Нолар вздрогнула как от своих устрашающих мыслей, так и от пронизывающего холода. В этот вечер заката не было видно: густые облака на юге закрыли солнце. Нолар зашла в дом лишь для того, чтобы взять шерстяную шаль, и сразу снова вышла. Тревога заставила ее подняться на ближайший холм, откуда открывался лучший вид на юг.
Она знала, что должно произойти нечто ужасное.
И хоть она была готова и насторожена, отшатнулась, когда на темном горизонте вспыхнул ослепительный свет. Нолар бессознательно задержала дыхание, сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
Она попыталась успокоиться, но снова вспыхнул свет, ярче любой молнии, какую могла вспомнить девушка.
До вспышки бесконечные лиги, но Нолар напрягала слух, чтобы услышать гром, который должен сопровождать это грандиозное зрелище. Поползли минуты, затем, к изумлению девушки, первым физическим признаком далекой катастрофы стало колебание скал под ногами. Первое движение было легким, но затем быстро усилилось.
За время жизни в горах Нолар испытала несколько легких землетрясений. Они происходили быстро и не приносили ущерба, если не считать упавшей с полок посуды. Но эта ужасная глубокая дрожь, казалось, исходила от самих оснований гор. Сжимая шаль, Нолар опустилась на колени. Земля продолжала дрожать, неловко, неохотно, громоздко, словно отвечая на неудержимое давление издалека. Звук — девушка едва различала звук, который вблизи должен был оглушить любое живое существо. Низкий, грохочущий, скрежещущий звук, который отражался в самих костях слушателя.
Нолар отчаянно вцепилась в землю, ее положение неожиданно стало непрочным и опасным. Что делают волшебницы? Возможно ли, что они ответственны за это землетрясение? Вопрос показался девушке нелепым, она попыталась забыть о нем, но не смогла.
Цепляясь за дрожащую скалу, Нолар попыталась успокоиться. Не думай о волшебницах, говорила она себе. Но в ее сознании неожиданно возник непрошеный образ полуслепой волшебницы, которая настоятельно просила ее отправиться в Лормт. Неожиданно, как будто она случайно коснулась невидимой пружины, открывающей потайную дверь, сознание девушки затопил поток лиц и голосов, заглушив остальные мысли. Девушка в ужасе закричала и прижала ко лбу свободную руку. Боль.., боль.., давление… Сила!
Область мысли дрожала, переполненная Силой. Нолар плотно закрыла глаза, но она продолжала видеть, она видела вещи и места, которые никогда раньше не видела. Времени на то, чтобы испугаться, у нее не было. Не было времени даже чтобы вздохнуть.
Нолар поднималась однажды на самую вершину вечнозеленого дерева вблизи дома Остбора. Ученый хотел знать, такой же ли формы шишки возле вершины, как и вблизи от поверхности, и поэтому юная Нолар решила помочь ему. Вернулась она много времени спустя, запыхавшаяся, исцарапавшаяся о грубую кору, липкая от смолы, но с торжеством принесла несколько конусообразных шишек-. Она все еще помнит поразительный вид, который открылся ей с вершины дерева, чувство захватывающего дух простора, когда поя ней раскинулись до самого горизонта поросшие лесом хребты.
Но теперь Нолар вдруг оказалась высоко в воздухе, выше даже, чем летящие птицы, о которых она иногда думала. Казалось, она, лишенная тела, повисла над обширной горной панорамой. К ее ужасу, эти горы больше не были неподвижными: они двигались. То, что всегда было надежной прочной неподвижной поверхностью, теперь поднималось, катилось, даже рябило, как густая кипящая каша. О, бедные звери, подумала Нолар, но тут ее сознание дрогнуло под титаническим ударом чуждой воли, сконцентрированным ударом железной Силы, которая проникала до самих оснований гор, трясла их, передвигала, толкала, наклоняла, катила. Напряжение в черепе Нолар нарастало, и ей показалось, что он вот-вот лопнет. Последовало крещендо раскаленной боли, и девушка потеряла сознание.
