Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
— О, огромную! — вырвалось y Ии.
— Несколько тысяч?
— Что? Нет, как можно! Триста рублей!..
Ия невольно вздрогнула от того взрыва смеха которым внезапно и неожиданно разразился её спутник. Переходы от безысходной печали к этому непроизвольному безудержному хохоту были так же неожиданны и странны, как и весь внешний и внутренний образ этого человека. Теперь его маленькие светящиеся глазки были полны слезами, но не печали, a смеха… Ия, смотря на него, и сама улыбнулась невольно. И эта невольная улыбка дала делу совершенно неожиданное направление.
— Ну вот! Ну вот! Вы улыбнулись, значит — согласны. Я рад, что вы согласились. Я знал, что вы ангел по доброте. Благослови вас Бог за ваше великодушие. A уж Славушка-то мой как рад будет. Еще бы! Иметь такую молодую, симпатичную, добрую наставницу. С последней, Марьей Ивановной — кузиной доктора, они не ладили, пришлось ее отпустить. A насчет денег не беспокойтесь, ради Бога; вот вам ваши триста рублей, аванс вашего заработка. Через шесть месяцев мы будем квиты… Вы заслужите их в этот срок, если даже я буду вычитать только половину вашего жалованья… И, порывшись во внутреннем кармане своей старомодной шинели, спутник Ии передал ей несколько скомканных бумажек.
— Кажется, так… Сосчитайте… — произнес он, не глядя на деньги.
— Но…
— Без «но»… барышня, милая… Хотите спасти людей — не лишайте своей помощи. И вот еще прошу — поторопиться. Через два дня я должен возвратиться на мызу… Уж будьте готовы, прошу вас… И адресочек ваш оставьте, заеду в понедельник сам за вами. Не позже семи часов. Поезд наш отходит ровно в 8… Да вот еще: боюсь я за вас, не соскучились бы вы в нашей глуши…
— Мне некогда будет скучать! — вырвалось y Ии, которая в глубине души уже давно решила принять столь необходимое для неё предложение: «Что делать, — думала попутно молодая девушка, — не придется съездить к маме в родные Яблоньки, повидаться с милой старушкой. Пусть Катя едет туда одна по окончании занятий и экзаменов. Попрошу Зину Градову, пока что, заменить ей меня. Пусть в отпуск ходит к ней Катя по-прежнему, как и при мне, и пускай от Зины же и отправляется на родину».
— Благодарю вас, — уже громко вслух докончила свою мысль Ия. — Я с удовольствием принимаю ваше предложение и особенно благодарю вас за деньги, доверенные мне авансом. Вот визитная карточка; на ней значится и мой адрес. И молодая девушка протянула своему спутнику вынутый из кармана небольшой кусочек картона.
Незнакомец принял ее и в свой очередь передал свой. На толстом четырехугольнике значилось старинной вязью: «Алексей Алексеевич Сорин». И больше ничего.
Глава V
Все последующие события промелькнули с быстротой кинематографических картин для Ии.
Пришел и ушел вечер субботы с подсчетом кассы и заблаговременным приложением недостававшей до этого дня суммы. Нечего и говорить о том, что Валерьян так и не показывался с забранными им y Ии деньгами. Удивление Ильи Ивановича Донцова достигло крайних пределов, когда совсем неожиданно Ия, поблагодарив его за оказанное ей доверие, отказалась от места.
— Да какже это так, вдруг, барышня? С бухты-барахты? Раз, два и готово. И мы вами довольны и вы нами как будто. Служить бы да послуживать, значит, a вы вот как нарочно, покидаете нас. Редко, когда попадется такой хороший, честный человек, как вы, и непременно переманят его на лучшее место, — уже горячился и возмущался старик-управляющий. Чтобы вывести его из заблуждения, Ии невольно пришлось рассказать про происшедшее с ней за эти дни несчастье; не называя фамилии виновника его — Валерьяна, но не забыв упомянуть и о выручившем ее из беды незнакомце, которому решила заплатить добром за добро.
Лишь только Илья Иванович услышал об этом, он весь так и зашелся негодованием.
— Да Бога вы не боитесь, барышня, да неужели же из-за трех сотен каких-то злосчастных нам работницы хорошей лишаться! Да сказали бы вы хоть одно слово мне о том, да я бы ждал отдачи хоть сотню лет…
И он еще долго распространялся на эту тему, все еще, вероятно, надеясь на то, что Ия откажется от своего решения и останется служить у, них.
Совершенно иначе отнеслись к уходу молодой девушки её сослуживицы. Илочка, Тина, Машенька, Катя и другие барышни продавщицы завидовали недавней скромной кассирше, мельком, на ходу услыхав из её разговора с управляющим о том, что она, Ия Басланова, получила очень лестное и выгодное для неё приглашение.
— И везет же таким белоручкам! Небось, теперь наживет денег кучу. Не то, что мы грешные, — шептались они по уголкам отделения.
И вот Ия ушла. Словно во сне произошло с ней все последующее её последние сутки дома, в маленькой хибарке на Васильевском острове, последние проведенные часы с Катей, Зиной, её детьми и Леонидом, прибежавшим проводить ее. Никому из них Ия не рассказала про неблаговидный поступок Валерьяна. Ей самой становилось как-то стыдно за человека, решившегося так бесчестно подвести ее. Все свои заботы и ласки, какие только имелись в душе Ии, отдавала она теперь перед разлукой младшей сестренке:
— Ради Бога, поберегите мне Катю, Зина, — трогательно просила Ия молодую женщину.
— Да ладно уж, ладно, сберегу вам сокровище ваше, — добродушно отмахивалась та, вызывая на свое обычно суровое лицо теплую, ласковую улыбку, — небось не забыла, как вы, словно наседка за цыплят, за моих Журу и Надю заступались.
— A ты, Катя, заботься о маме, когда домой приедешь. Все ей расскажи, нашей милой. Я от себя ей напишу, пока что. Да занимайся хоть немного летом. С книги списывай, задачи решай. A еще скажи мамочке, что я всей душой к ней рвалась хоть на недельку. Не судьба, значит. В письме все ей объясню подробно. Да пиши ты мне почаще, ради Бога, отсюда и из дома. Ну, храни тебя Господь!.. — Это были последние слова Ии, адресованные сестре перед отъездом. Катя горько плакала, обнимая и целуя старшую сестру. Зинаида Градова крепко жала её руку… Жура и Надя рыдали навзрыд. Когда вечером Алексей Алексеевич заехал к Градовым, он не мог не умилиться душой при виде трогательного прощания сестер и друзей.
* * *
Поезд свистнул и отошел от станции.
Возница финн, куря трубку и флегматично подергивая вожжами, подкатил к крыльцу вокзала на своей тряской таратайке.
— Садитесь, Ия Аркадьевна, вам неудобно? Какая досада, что не телеграфировал на мызу. Выслали бы экипаж за нами. Пожалел людей беспокоить ночью, — хлопоча около своеобразного чухонского экипажа, и усаживая и устраивая в нем Ию, говорил Алексей Алексеевич Сорин.
Полуживая от усталости молодая девушка уселась в тарантас. Глаза её слипались. В голове мелькали вереницы сонных бессвязных мыслей. Долгая тряска в вагоне, позднее ночное время, частая смена впечатлений за этот день, — все это вместе взятое не могло не повлиять на настроение девушки. Она чувствовала себя невероятно уставшей. A кругом неё северная апрельская ночь давно ткала свои причудливые узоры.
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
