Вернуться сюда…
— Прошу прощения. Я не хотел никого обижать. Ни вас, мисс О’Хара, ни чью бы то ни было сестру, младшую или старшую. Но музей не предназначен для продажи. И по веским причинам. Я не хочу, чтобы история повторилась.
— Посмотрим завтра, — сказала Кейти.
Она отошла, но снова повернулась к нему:
— Мне следовало узнать вас. Ваш дедушка говорил о вас все время. Крейг Беккет был чудесным человеком.
Дэвид удивился тому, что его ужалило замечание. Он любил своего деда, впрочем, как и все, кто его знал, и часто виделся с ним. Только не в Ки-Уэст.
— Благодарю вас, — кивнул Дэвид.
— Я рада, что вы смогли вернуться теперь, так как вас не было на похоронах.
— Если бы вы лучше знали моего деда, мисс О’Хара, то понимали бы, что он не слишком уважал похороны, массивные памятники, гробы стоимостью в тысячи долларов и тому подобное. Память существует в душе, всегда говорил он мне. А любовь не могло стереть никакое расстояние. Поэтому я в ладу со своими воспоминаниями и своей совестью.
— Рада за вас. Лично я считаю похороны особым временем, чтобы вспомнить и почтить того, кого любил, но у каждого свое мнение. Я ухожу отсюда, мистер Беккет. Увидимся завтра в банке.
— С удовольствием, — отозвался он, пожав плечами.
Кейти подошла к двери.
— Насколько я понимаю, вы не планируете оставаться в городе надолго?
— Нет.
Она снова заколебалась:
— Тогда что вас заботит?
Он не ответил.
— Я бы сумела вести дело с достоинством, которого музей заслуживает.
— Извините за грубость. Ваше появление удивило меня. Еще раз простите мне мое оскорбительное поведение.
Кейти кивнула и повернулась, чтобы уйти.
Дэвид наблюдал за ней. Маленькая сестричка Шона Он и Шон играли вместе в футбол в школе. Она этого не помнила, но он бывал у них дома. Тогда у нее была копна почти оранжевых волос, исцарапанные коленки и веснушки, которые теперь словно поблекли. Она, безусловно, была очень красивой молодой женщиной и произвела на него впечатление. Обычно он не вел себя так глупо и не смеялся над попытками других.
И все же… «Кейти-оке»?
Дэвид вздрогнул. В музее внезапно стало холодно. Он вспомнил, что говорят в таких случаях люди: «Как если бы призрак прошел через меня». Казалось, его толкнуло что-то очень холодное. Ну, призраки не ходят вокруг, толкая людей. К тому же он не верил в них.
Дэвид выключил свет и, уходя, крепко запер дверь.
— Я дал ему хороший хук правой в челюсть, — похвастался Бартоломью. — Готов поклясться, что он его почувствовал. Ладно, ладно, он не упал на пол в нокауте, но понял, что получил удар.
Кейти рассеянно махнула рукой:
— Не могу в это поверить. Никто не думал, что он когда-нибудь вернется домой. Он собирался остаться в Азии, Африке, Австралии — одним словом, там, где работал. Почему? Лиам был уверен, что Дэвид согласится с продажей, что он ненавидит это место и не хочет возвращаться.
— Я бы защищал тебя от такого олуха до самой смерти. Хотя я уже мертв. И все же, дорогая моя, я сделал все, что мог.
Кейти поняла, что обидела Бартоломью.
— Прости. Я знаю, что ты бросился защищать меня, и благодарна тебе.
— Я буду стараться, пока этот человек в городе, — пообещал Бартоломью.
— Не понимаю. Он не хочет быть здесь. Он планирует жить в другом месте.
Бартоломью промолчал.
— Его не было здесь десять лет, Бартоломью, — продолжала Кейти. — Дэвиду не нравится это место, и, что бы он ни говорил, он не проявлял к нему уважения и даже не явился на похороны деда.
— Я думал, его не могли разыскать, так как он был где-то далеко, — предположил Бартоломью.
— Ты защищаешь его? — недоверчиво осведомилась она.
— Нет-нет… его поведение с леди было отвратительным — абсолютно неприемлемым. Кроме…
— Кроме чего?
Бартоломью посмотрел на нее и глубоко вздохнул:
— Думаю, я отчасти понимаю его чувства.
— Я бы никогда не позволила такому ужасу произойти снова, — запротестовала Кейти.
— Вряд ли они ожидали, что это произойдет в первый раз.
— Да, они не знали, что это может случиться. А я бы это предвидела. И я уверена — у нас нет убийц, крадущихся по городу, чтобы побезобразничать в музее.
— Но ты должна понимать его чувства. Если я правильно помню, он был помолвлен с той девушкой. А ее нашли мертвой там, где ты наткнулась на него этой ночью.
— Не думаю, что они тогда были помолвлены, — возразила Кейти.
— В том-то и дело. Мотив убийства.
— Значит, ты считаешь, что он сделал это?
— Нет. Но разрушенный роман — веский мотив.
— Ты слишком много смотришь телевизор, — сказала Кейти.
— Хм-м. Телевизор. Удивительное и чудесное изобретение, — согласился Бартоломью. — Но это правда. Он был отвергнутым любовником, и она оставила его ради грубого и никчемного игрока. Это, безусловно, мотив для убийства.
— Его оправдали, — напомнила Кейти.
— Он не был арестован или обвинен. У него было алиби. Правда, это алиби — его семья.
Она резко повернулась к нему:
— Кажется, ты только что сказал, что не думаешь, будто он убил ее.
— Верно, не думаю. Он был груб, но я знаю прекрасных парней, которые могут быть грубыми. Но убийство, особенно из-за страсти… Нет, он не того типа. Такие привлекают женщин, но, даже если те разбивают им сердце, они легко это переживают. Он мог выйти из себя и ввязаться в драку в баре, но убийство… С другой стороны, в мое время многие мужчины выглядели как головорезы и воры, потому что были ими. Но в наши дни… Правда, мы застали его на месте преступления.
— Это не было местом преступления. Ее задушили, но полиция считала, что это сделали в другом месте и только потом принесли тело в музей. Я была ребенком, когда это случилось. Ну, во всяком случае, подростком, и это был скандал, который расстроил Шона… Я смутно припоминаю, что он и Дэвид Беккет были… друзьями. Оба любили спорт, футбол, плавание, дайвинг, рыбную ловлю и тому подобное. Но потом Дэвид уехал и никогда не возвращался. Разговоры прекратились. Думаю, главным образом потому, что все любили Крейга Беккета. Но если Дэвид Беккет невиновен, я не понимаю его и твоей позиции. Ведь он покинул Ки-Уэст.
— Должен признаться, меня восхищает его решительность, особенно потому, что он не хочет здесь оставаться. Он не желает видеть, как нечто подобное произойдет снова, касается это его или нет. Хотя я сделаю все, чтобы уберечь тебя от него! — пообещал Бартоломью.
