— Доброе утро и с днем рождения, бабушка! — отозвалась Стейси, целуя бабушку Анны с нежностью, которая не потребовала от нее ни малейшего притворства. Собственная бабушка скорее всего раздраженно оттолкнула бы ее, вздумай Стейси проявить свои чувства.
— Спасибо, милая!
Женевьева просияла, и вид у нее был такой счастливый, что Стейси отбросила прочь все сомнения и твердо решила сделать все, чтобы доставить радость этой замечательной женщине.
Они уселись, поставив тарелки на коленях, как на пикнике, — старая мадам явно наслаждалась таким отклонением от обычных порядков — и принялись за дыню, свежие булочки и кофе. Поглощая завтрак, Стейси предложила свою помощь в оформлении праздничного стола — к примеру, сложить салфетки у приборов в виде цветов. Женевьева явно сочла, что «внучка» научилась этому в «Мэри Инглэнде», хотя на самом деле этот опыт Стейси приобрела, подрабатывая на каникулах в куда менее престижных заведениях.
— Я бы очень хотела помочь, — с нажимом повторила она, надеясь, что этот поступок в будущем зачтется настоящей Анне.
— Так помогай! — разрешила именинница. — Украсить стол я сумела бы и сама, а вот сложить салфетки в виде цветов, увы, не в моих силах. И уж тем более не в силах Борины и нанятой в деревне прислуги.
Когда Борина убрала со стола, Стейси извлекла из-за кресла ярко-алый подарочный пакет и протянула его Женевьеве.
— С днем рождения, бабушка.
Мадам Страусс приняла пакет с почти девическим восторгом и заахала, увидев, сколько в нем свертков. Зная, что Анна долго и тщательно выбирала подарки для бабушки, Стейси с напряжением следила, как Женевьева разворачивает резную шкатулку. Она откинула крышку, увидела содержимое шкатулки — и в ее черных глазах блеснули непрошеные слезы. Сердито смахнув их, старая дама дрожащей рукой вынула фотографию и, проведя пальцем по серебряной рамке, загляделась на веселые лица дочери и зятя. Снимок был сделан за месяц до авиакатастрофы.
Анна сфотографировала родителей на праздновании годовщины их свадьбы. Вся семья Ричардс собралась тогда на пикник. Супруги, обнявшись, смотрели прямо в объектив и радостно смеялись.
Сейчас, глядя на эту фотографию, Стейси с болезненной силой ощутила себя преступницей, которая непрошено вторглась в чужую жизнь. Миг спустя она взяла себя в руки и негромко кашлянула.
— Я подумала, бабушка, что тебе захочется запомнить отца и маму именно такими. Надеюсь, я тебя не расстроила?
Женевьева спрятала фотографию и нежно обняла Стейси.
— Спасибо, родная моя.
— Посмотри остальные подарки, — севшим от волнения голосом попросила Стейси. — Еще один — от меня, и два — от Саймона и Сары.
Вторым подарком Анны были кашемировый свитер и длинный бледно-розовый кардиган. Женевьева тотчас примерила кардиган и объявила, что он великолепен и как раз впору. Подарком Саймона оказался новенький фотоальбом, в котором не было еще ни единой фотографии, его должны были заполнить снимки их первенца. Подарком Сары был набор чудовищно дорогих средств по уходу за кожей — Саймон, по словам Анны, счел довольно странным дарить такое восьмидесятилетней женщине. Когда Стейси сказала об этом виновнице торжества, та рассмеялась.
— Ох уж эти мужчины! Сара молодец. Не понимаю, отчего почтенный возраст не дает мне права заботиться о своей внешности.
Остаток дня пролетел незаметно. Стейси провели в огромную кухню, где служанки, занимавшиеся последними приготовлениями к праздничному ужину, сердечно приветствовали молодую гостью. Затем Стейси помогла застелить длинный стол камчатной скатертью и принялась складывать салфетки в виде роз и лилий. Ее работа вызвала безудержное восхищение Борины и прочих служанок. А когда стали прибывать цветы для виновницы торжества, Стейси, красиво расставив букеты по всему дому, заслужила восторженную похвалу Женевьевы.
День выдался теплым, и решено было обедать на балконе. Стейси вызвалась накрыть на стол, чтобы освободить Борину от лишних хлопот.
— Ты изменилась в лучшую сторону, детка, — заметила Женевьева, которая, удобно устроившись в просторном плетеном кресле, с улыбкой наблюдала за «внучкой».
— Просто я повзрослела, — серьезно ответила Стейси, имея в виду не только себя, но и Анну.
Хотя обе и были трудными подростками, но, повзрослев, научились трудолюбию и ответственности, на что их семьи уже и не надеялись. Разливая кофе, Стейси замерла от волнения — с дороги, ведущей к вилле, донесся шум мотора.
— Дидье! — воскликнула Женевьева, и Стейси едва не застонала от досады.
Просияв, Женевьева смотрела, как ярко-алый мотоцикл, проскользнув меж мраморными колоннами, пронесся через сад и резко затормозил у самого подножия лестницы. Юноша, невероятно похожий на Андрэ, но меньше ростом, моложе и куда красивее, соскочил с мотоцикла и легко взбежал по ступенькам. Остановившись перед старой дамой, он церемонно отвесил ей низкий поклон, а затем крепко обнял и звучно расцеловал в обе щеки.
— С днем рождения, бабушка! — Голос у него был выше и мелодичнее, чем у Андрэ. Затем он обернулся к Стейси и окинул ее восхищенным взглядом. — А это конечно же пресловутая Анна!
Стейси уже в который раз подумала, что подруга до опасного мало рассказала ей о своей давней выходке. Мгновение она испытующе разглядывала стройного, затянутого в черную кожу юношу, затем дружелюбно улыбнулась и протянула ему руку.
— А это, стало быть, пресловутый Дидье.
Тот расхохотался, принял руку Стейси в свои и пылко расцеловал «кузину».
— Когда я видел тебя в последний раз, Анна, тебе было только десять, — сказал он. — Глазастая, во-от с такими косичками — и вечно попадала в беду.
— Больше не попадаю, — заверила Стейси и добавила мысленно: во всяком случае, стараюсь.
— Андрэ сказал, что я смогу увидеться с тобой только вечером, — жизнерадостно продолжал Дидье, — но мне так хотелось убедиться, что ты изменилась к лучшему! И ты действительно изменилась.
— Большое спасибо, — сухо сказала Стейси.
— Вот несносный мальчишка! — нежно попеняла ему бабушка. — Садись-ка, выпей с нами кофе.
— Одну минутку! — Дидье вернулся к своему железному коню, достал из багажника нарядный сверток и, легко взбежав по ступеням, опустился перед бабушкой на одно колено.
— Моей самой любимой женщине! — театрально провозгласил он, протягивая подарок.
Старая дама смеясь, похлопала внука по щеке и велела ему немедля встать, а она, так и быть, развернет подарок. Обе женщины восторженно ахнули, увидев невесомое черное-алое боа необыкновенной красоты, и Женевьева решила тотчас же унести обновку в свою комнату.
— Ну, Анна, как тебе возвращение в родные пенаты? — без лишних предисловий спросил Дидье, когда они остались одни.
Черные глаза его светились таким искренним дружелюбием, что Стейси поняла: здесь ей опасаться нечего.
