Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
— Уверен, прощаться нам рановато. До новых встреч, Володя! И помни еще об одном: меняя что-то одно, никто не может ручаться, что другое останется неизменным. Где гарантия того, что в случае похода на Варшаву и создания мощного государства, объединяющего всю Украину, Переяславская рада вообще состоится? Не захочет ли тот же Богдан Хмельницкий создать независимое государство, такое, как Польша, Россия или Турция? И как тогда изменится история? Это опасные игры, будь готов к тому, что кому-нибудь еще захочется сыграть свою партию, и береги себя, Володя!
Они крепко, по-мужски, обнялись, и Сергеев, махнув рукой, коротко бросил напоследок: «Ну, я поехал. Пока…»
Чернобыль. Зона отчуждения
Заканчивался второй месяц подготовки Владимира Сергеева к перемещению в заданное измерение. Расположились они в палаточном городке неподалеку от Чернобыльской АЭС под видом научной экспедиции. По легенде, группа российских ученых проводила в зоне отчуждения научные эксперименты в рамках программы ЮНЕСКО «Чернобыль». Сергееву же в этом сценарии была отведена роль журналиста и общественного наблюдателя от украинской стороны.
На самом деле их занятия мало походили на научные. Это больше напоминало курс молодого бойца спецназа. Самыми близкими людьми для Владимира на это время стали подполковник Китаев и инструктор с говорящей фамилией Прощин. И если подполковник больше занимался теорией и языковой практикой, то инструктор налегал на физическую подготовку. А именно в этой сфере у Сергеева имелись наиболее существенные пробелы. Прежняя его деятельность была больше связана с умственными нагрузками, и спортом он занимался не системно, а по настроению, как говорится, для себя. Когда появлялось время, брал абонемент, чтобы в тренажерном зале железо потягать и в бассейне полтора километра проплыть. С ребятами в футбол иногда по выходным гоняли. Правда, после таких матчей, как правило, следовало продолжение в любимом пивном пабе. Так что инструктору Прощину было куда приложить усилия.
И свою работу он выполнял на совесть. По словам Прощина, тренировались они по стандартной методике бойца спецназа. Подъем ровно в пять утра и сразу же пробежка по лесу в одних спортивных трусах и босиком. Впереди Прощин, за ним Сергеев. Первый день такой «прогулки» дался непросто. Ступнями ног Владимир ощущал каждый камешек, каждую веточку и кочку на тропинке. Он едва успевал за инструктором, который, как будто издеваясь над ним, еще и мурлыкал себе под нос какую-то непонятную мелодию. К концу пробежки подошвы Владимира горели. Но Прощин невозмутимо произнес: «Тяжело в учении — легко в бою». «Тоже мне Суворов доморощенный», — подумал Сергеев, но ни возражать, ни жаловаться не стал.
После пробежки обычно следовало обливание холодной водой. Как пошутил Китаев, в XVII веке душ еще не изобрели, а потому нечего себя теплой водичкой баловать. Затем они завтракали возле полевой кухни. Чаще всего кашей или домашним кислым сыром с черным хлебом. «Это чтобы у тебя живот сразу по прибытии не скрутило», — пояснил подполковник. Далее к своей части подготовки приступал Китаев. Несмотря на то что Сергеев немного говорил по-польски, ему предстояло освоить польские и украинские диалекты той эпохи, да еще языки тех народов, которые проживали на территории Дикого поля триста лет назад. Кроме того, следовало научиться ориентироваться на местности, в том числе и по звездам, изучить повадки животных и свойства растений того времени. «А то еще слопаешь ненароком не то, что нужно, и вся подготовка коту под хвост», — пояснил Китаев.
Днем за него опять принимался Прощин. И эти тренировки Сергеев особенно невзлюбил. Инструктор с каждым разом увеличивал физические нагрузки, заставлял надевать теплую одежду и бегать кросс. Или, наоборот, закрывал на несколько часов в огромной морозильной камере, а чтобы Владимир не замерз, заставлял приседать и отжиматься. В последнюю неделю инструктор решил поморить Сергеева голодом, уменьшив его рацион до трех корочек хлеба в сутки. На все недоуменные взгляды нудный Прощин отвечал неизменно: «Тяжело в учении — легко в бою».
Единственное, чем испытатель занимался с удовольствием, — это изучение оружия запорожских казаков. Сергеев с интересом разглядывал мушкеты, пистоли, рогули, чеканы, сабли и кинжалы. Такое же оружие он видел однажды в экспозиции музея Полтавской битвы. Некоторые из изучаемых образцов напоминали те, которые в детстве они мастерили с пацанами во дворе за гаражами, чтобы играть в войнушку. Правда, эти пистоли стреляли по-настоящему, а сабли были заточены так остро, что запросто могли перерубить ствол молодого деревца. Инструктор заставлял Сергеева часами крутить казацкие сабли, укрепляя кисти рук. Затем Прощин брал саблю и кинжал, становился напротив Владимира и давал команду нападать. Как не старался Сергеев нанести своему учителю ощутимый удар, постоянно проваливался в пустое пространство. Прощин уходил от ударов с невероятной ловкостью и скоростью.
— Запомни, — наставлял инструктор, — ты обычный послушник, я бы сказал, божий одуванчик. Тебе не нужно знать приемы владения саблей или тонкости боя на ножах. Твое оружие — это реакция, хороший глазомер и скорость движения. Ну и, конечно, холодная голова. Твои навыки — уже полная неожиданность для соперника.
Сергеев учился уходить от ударов не только стоя на ногах, но и сидя, лежа и даже с завязанными руками. Однажды Прощин надел ему на голову холщовый мешок, в котором, разумеется, ничего не было видно.
— Замри и слушай. Сабля умеет говорить. У каждой есть свой голос. Научишься его слышать — будешь жить, — объяснил он.
Прошло немало напряженных занятий, прежде чем Сергеев научился слышать свист сабли, которой Прощин рассекал воздух справа и слева от головы ученика. Он приседал, делал шаг в сторону или назад, уходя от ударов, и каждый раз обливался холодным потом, боясь ошибиться.
Однажды Прощин обратился к Владимиру с вопросом, который показался тому странным:
— А ты, божий одуванчик, когда-нибудь видел, как казаки танцуют свой знаменитый гопак? Давай-ка спляшем!
Почувствовав, что за этим кроется какой-то подвох, Сергеев промолчал, и Прощин начал свой удивительный танец. Конечно, в детстве Володя не раз видел, как артисты в широченных шароварах и белых сорочках исполняли гопак. Редкий телевизионный концерт, посвященный советским праздникам, обходился без этого. Но то, что вытворял Прощин, только отдаленно напоминало движения национального танца украинцев. Инструктор то стремительно взлетал над Сергеевым, широко расставив ноги, то стелился над самой землей. Его движения чем-то напоминали приемы карате, но при этом были более размашистыми. Создавалось впечатление, что Прощин ведет бой не с одним человеком, а по крайней мере с десятком.
— Нечего стоять, — крикнул Владимиру инструктор. — Ты не старшеклассница на танцах. Не жди приглашения, начинай плясать…
Сергееву, к его собственному удивлению, труднее всего давались уроки на выживание. И ладно бы это были только купания в холодной воде. В сорокоградусную жару ему часами приходилось сидеть в засаде, опасаясь даже шелохнуться. Но Прощин, хитро улыбаясь, вечно готовил «нестандарты». Например, мог заставить ученика пить неизвестно где добытый мутный самогон градусов под шестьдесят, да еще несколько кружек сразу. При этом от души приговаривал:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
