Трансвааль, Трансвааль, страна моя, Ты вся горишь в огне...
Спустя немного времени ямщик натянул поводья и притормозил. Молодой человек спрыгнул на мостовую, сунул в руку ямщика полтинник и легко вбежал в открытую двустворчатую дверь старого, постройки прошлого века кирпичного дома. Здесь располагался губернский комитет партии социалистов-революционеров. У самого порога он остановился, глубоко вдохнул и выдохнул, чему-то улыбнувшись. Повертев головой, он осмотрелся, словно вспоминая свои прошлые визиты сюда. Внутри практически ничего не изменилось.
Мимо него прошёл плотный мужчина с зализанными назад волосами, внимательно с подозрением глянув на вошедшего. Мужчина шёл на второй этаж, но рядом с незнакомцем остановился.
— Вы к кому-то пришли, товарищ?
— Да... я н-не знаю, — от неожиданности вдруг замялся молодой человек, но, увидев, что мужчина настроен весьма решительно, тут же добавил:
— Мне бы найти кого-нибудь...
— Кого же?
— Либо Баженова, либо Махневича.
— А-а, тогда другое дело, — успокоился мужчина. — Приёмная товарища Баженова — третья дверь слева.
Мужчина пальцем указал направление движения, а сам со спокойной душой стал подниматься по лестнице.
— Спасибо! — крикнул ему вслед молодой человек и направился к нужной двери.
Он очутился в довольно просторной комнате, как оказалось, приёмной. У одной стены стоял обитый чёрной кожей диван, рядом несколько стульев. У стены с ещё одной дверью был стол, на котором возвышалась пишущая машинка. За столом с папироской в зубах сидела довольно миловидная хрупкая, черноволосая стриженая девушка и что-то печатала, то и дело двигая кареткой, иногда отвлекаясь, чтобы сбить пепел в пепельницу.
— Здравствуйте! — решительно произнёс вошедший.
— Здравствуйте, — не отрываясь от процесса печатания, но успев бросить на молодого человека резкий взгляд своих крупных чёрных глаз, ответила секретарша.
— Товарищ Баженов у себя?
— У себя, но он очень занят.
— Ну, тогда я пройду к нему, — он сделал несколько шагов в направлении кабинета.
— Ни за что! — вскрикнула секретарша, бросив печатать и вскочив на ноги.
Она вынула изо рта папироску двумя пальцами и словно бы нацелилась ею в наглеца.
— Я же вам сказала, товарищ Баженов, Михаил Антонович, очень занят.
— А вы доложите ему, что пришёл некто Антонов. Александр Степанович Антонов. Он меня примет.
— Михаил Антонович даже мне запретил в это время входить в его кабинет.
Молодой человек растерялся от такого напора секретарши.
— Ну, хорошо, — примирительно сказал он. — Тогда я, с вашего позволения, сяду и подожду, пока закончится совещание.
— Вот так-то лучше, — тяжело выдохнула секретарша и снова затянулась папироской.
В этот момент в приёмную вошёл мужчина с небольшой кипой бумаг в руке, приблизительно тех же лет, что и Антонов. Он несколько секунд был свидетелем препирательства постороннего с секретаршей, с удовольствием наблюдая за этой картиной. Когда же гость повернулся к нему лицом, мужчина мгновенно расцвёл в улыбке и, расставив широко руки, будто собираясь поймать гостя в свои сети, воскликнул:
— Антонов, ёлки зелёные, ты ли это?
Молодой человек на несколько секунд задержал свой взгляд на окликнувшем его, и тоже улыбнулся.
— Зоев? Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.
Зоев положил свою бумажную кипу на край секретарского стола, Антонов поставил на пол саквояж, они приблизились друг к другу и крепко обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Почему же не ожидал? — не ослабляя объятий, спросил Зоев.
— Так ты же уехал в Нижний после экса, насколько я помню.
— Так то ж сколько лет назад было, Александр!?
Они наконец перестали обниматься и с удовольствием разглядывали друг друга.
— А ты каким ветром здесь? — поинтересовался Зоев.
— Да вот, амнистия вышла. Вернулся из Сибири и буквально с поезда сюда. Хотел зайти к товарищу Баженову, но у него здесь такой охранник. Видит бог, у нас в полицейском участке таких не было, — улыбнулся Антонов и с лёгким упрёком посмотрел на девушку.
Та обиженно хмыкнула от такого сравнения и резкими движениями затушила папироску о дно пепельницы.
— Лиза, Лизавета! — укоряюще заговорил Зоев. — Как же ты могла не пустить к Михаилу Антоновичу нашего старого боевого товарища, члена нашей партии с 1906 года.
— Откуда я знаю, — снова хмыкнула секретарша. — У него же на лице не написано, сколько лет он состоит в нашей партии. Да и документы свои он мне не показывал.
— Ладно, ладно, Зоев, — похлопал товарища по плечу Антонов. — Это даже хорошо, что у нашей партии, такие милые, но стойкие и решительные члены. Значит, враг здесь точно не пройдёт.
— Хорошо, будет тебе, Лиза. Вишь, защитник у тебя какой? — Зоев снова взял со стола свои бумаги. — Пойдём к товарищу Баженову. Я думаю, он тебе обрадуется не менее моего.
Александр Степанович Антонов родился в 1888 году в городе Кирсанове Тамбовской губернии в семье мещанина, слесаря-кустаря. Отец позаботился об образовании сына и устроил того в городское реальное училище. Однако Саше удалось проучиться там лишь пять лет. За плохое поведение и хулиганские проделки его из училища исключили. Вскоре Антонов уехал из Кирсанова и примкнул к шайке уголовников, грабивших людей. В 1905 году Антонов со товарищи "экспроприировал" несколько винных лавок и участвовал в ликвидациях некоторых полицейских чинов города. Именно это принесло ему славу в рядах социалистов-революционеров. Затем ему встретились идейные, представители эсеров. После соответствующих бесед, Александр принимает решение вступить в партию социалистов-революционеров. Случилось это в 1906 году. А дальше его ждала типичная судьба членов этой партии — задания, акты экспроприации, так называемые эксы, политические заказные покушения и убийства чиновников высокого ранга, аресты, допросы, суды и — каторга. Последний срок он отбыть не успел: грянула революция, свержение Николая Романова и всеобщая амнистия.
