– Что это вас приплюснуло? – сквозь зубы процедил капитан.
– Ты на себя посмотри, – все еще похохатывая, предложил Коша. – Это такие релятивистские шуточки. Типа, чем ближе к скорости света, тем веселее. Время замедляется, предметы шире и короче становятся...
– Намного короче? – обеспокоился Зигфрид.
– Не волнуйся, – пираты снова заржали. – Когда прибудем на Куйбу, все восстановится и по длине, и по толщине.
К этому моменту помощники Коши уже вытащили из багажного отсека «кара» ящик и набрали код. Теряя герметичность, пшикнула крышка, и над посадочной площадкой поплыл едва различимый сладковатый запах.
– Документы, говоришь? – Морган-младший крякнул. – Ну, смотри...
Безногий осторожно заглянул в контейнер и удивленно поднял брови. Вместо ожидаемых коробок с дисками или архаичных рулонов с бумажными проектами в ящике матово поблескивала автономная гибернационная капсула. В таких штуковинах обычно перевозили безнадежных больных или... Капсула мигнула парой красных лампочек, и в ее округлом боку открылся люк. В лицо капитану ударила струя пара. Капитан невольно отпрянул и помотал головой.
То, что лежало внутри капсулы, было похоже одновременно на чудо и на страшный сон.
– Полный швах, – невольно вырвалось у Зигфрида.
– Вот именно, – согласился Коша. – Швахианская мурлышка. Кровожадный хищник из далекой и до сих пор не открытой галактики Швах.
– Кровожадный? – Безногий невольно положил руку на пустую кобуру. Разрядник у него отняли незаметно. – А тут она как оказалась? Если галактика не открыта, как Злюхин смог достать это существо?
– Яков может достать что угодно, – пират ухмыльнулся. – Еще тот жучара.
– Коша, эта мымра просыпается! – испуганно крикнул один из пиратов.
– Естественно, – небрежно ответил Морган. – Анабиоз же больше не действует. Да ты не ерзай, Сохатый, она смирная. Если понравится кто, как собачонка будет служить.
– А если не понравится?
– Тогда сожрет, – равнодушно закончил Коша. – Хищник же...
– Опасная спутница, – разглядывая существо, пробормотал Безногий.
Мурлышка выглядела довольно безобидно. Густая шелковистая шерсть, длинные клыки, острые когти, маленькие уши торчком... Кошка кошкой, только размером с теленка. Лишь когда, просыпаясь, она зевнула и приоткрыла глаза, Зигфрид понял, что все отнюдь не так мило. Помимо торчащих, как у саблезубого тигра, клыков, пасть мурлышки украшали еще пять рядов острых зубов, а глаза были похожи на два серебристо-черных провала в бездну.
– Ё-е-о! – пираты испуганно попятились.
– Зачем тебе она? – Безногий тоже сделал шаг назад.
– Кто имеет в своем распоряжении хотя бы одну мурлышку, может рассчитывать на реальный успех, – охотно пояснил Морган. – Она сильная, преданная и способна предугадывать события. Понимаешь? Ну, допустим, ты поехал на разговор. Взял с собой вот ее. – Коша бесстрашно ткнул пальцем в бок существа, и оно недовольно заворчало. – А разговаривать «быки» заявились. Отмороженные. Без понятий. Только они, допустим, задумали вытащить шпалеры, а эта тварь уже знает, что будет дальше, и отгрызает им всем бошки. Ну, тебя, хозяина, таким образом защищает. Доступно изложил?
– Не очень, – признался Зигфрид. – Ну, допустим, может она на пару минут в будущее заглядывать, но если она вмешается, оно же изменится.
– Ой, только не начинай вот эти заумные беседы, – Коша поморщился. – У меня от них мигрень. Время – пространство – причинно-следственные действия...
– Связи, – поправил Безногий. – Ну, хорошо, не буду... Слушай, а не жутковато ее в доме держать?
– Ничего, у дяди дом большой, там в одних спальнях заблудиться можно, – в голосе племянничка сквозило сомнение. – К тому же, еще неизвестно, кого она выберет...
– Выберет? – Зигфрид снова удивился.
– Конкретная загвоздка, – Коша почесал в затылке. – Своенравная тварь. Сама хозяина выбирает...
– Слушай, откуда ты этого набрался?
– Чего?
– Сведений этих. О мурлышке.
– Есть источники, – Морган усмехнулся. – На караванных трассах и перевалочных астероидах чего только не наслушаешься.
– И по каким же признакам она его выбирает? По упитанности?
– Не знаю, – Коша пожал плечами. – Говорят, надо ее искренне полюбить... Такую вот жуть. Но выхода нет. Иначе никак.
– Это надо совсем башню потерять, – заметил Сохатый, неслышно приблизившись к собеседникам. – Шеф, на орбиту выходим... Что делать-то будем с багажом этим?
– Будить. – Коша оперся о край капсулы и, с трудом сдерживая неприязнь, погладил мурлышку по загривку. – Вставай, красавица моя...
Пираты загоготали, но Морган показал им кулак, и они немного притихли. Мурлышка на ласковый голос Моргана отреагировала недружелюбно. Шерсть на ее загривке встала дыбом, она клацнула зубами, и Коша едва успел отдернуть руку.
– Не понравился ты ей, – с сочувствием констатировал Зигфрид.
– Черт! – Морган скрипнул зубами. – А ну, корсары, кто смелый?! Сто тысяч галкредитов тому, кто расположит к себе мурлышку и заставит ее работать на меня... и дядю! Сохатый, слабо?
– А почему я? – Пират замахал руками. – У меня и в детстве никаких животных не было. Даже рыбок! Да и не выпью я столько, чтобы эту химеру приласкать!
– Сто тысяч, – напомнил Коша.
– А мне их некому завещать, если сожрет. – Сохатый ткнул пальцем в одного из товарищей: – Вот у Родригеса восемь сопляков. Ему бабки нужнее...
– Не-е, – Родригес спрятался за широкими спинами пиратов. – Мне посмертное пособие тоже без надобности, не пожил я еще как следует. Не во все миры слетал, не все виды пойла попробовал, да и баб еще не всех ощупал... Загадки они для меня до сих пор. Не могу я все эти ребусы неразгаданными бросить.
– Романтик, – заметил Зигфрид.
– Кроссвордист, – Коша сплюнул. – А остальные что? Тоже не пожили? Ладно, дармоеды, еще аукнется вам... Сохатый, тащи ром!
– О-о! – загалдели корсары. – Другое дело!
– Ты как, капитан, участвуешь? – Коша покосился на Безногого.
– Сто тысяч? – Зигфрид прищурился.
– Малахаями, – подтвердил пират. – Показать или на слово поверишь?
– Покажи, – капитан усмехнулся.
– Не уважаешь ты меня, – Морган притворно вздохнул и помахал кредитной карточкой. – Банк «Рио-де-Хуанхэ». Сам отмывал...
– Годится, – Зигфрид повеселел. – Наливай!..
* * *
...Корабль уже давно вышел на орбиту и даже успел разгрузить награбленное имущество, а на верхней палубе все еще шло суровое мужское веселье. После бочки крепкого куйбинского рома на ногах держались только трое: Зигфрид, Коша и непьющая мурлышка.
