– Чей это дом? – спросил Спайви.
– Что? Так… ничей, – помолчав, сказал Дюпри.
Каролина вздрогнула, когда свет фар мазнул по окну В темноте она сидела на кушетке и смотрела на улицу, дожидаясь, когда машина отчалит. Она знала, кто приехал. В ванной стих душ, потом скрипнула половица в коридоре, и теперь она, даже не глядя, знала, что на пороге появился Джоэл в трусах и полотенцем вытирает голову.
Каролина завидовала зрелым мужикам, беззастенчиво кадрившим молоденьких девушек, да еще изрекавшим глупости, типа «со временем мы подравняемся в возрасте». Она бы тоже хотела обманываться, но сознание назойливо напоминало: ему было шесть, когда она окончила школу; ему было четыре, когда она потеряла девственность. Особенно подкашивала мысль, что ее первые месячные случились в год его рождения.
– Я очень виноват, Каролина.
Обернувшись, она улыбнулась:
– Да нет, ты ни при чем. Надо было выключить телефон.
– Черт меня дернул позвонить!
Каролина вновь посмотрела в окно: машина урчала на холостом ходу, лучи фар уперлись в поребрик.
– Кто-то подъехал? – Джоэл шагнул в комнату.
– Нет, случайная машина.
Вернувшись из больницы, Каролина затащила Джоэла в постель. Хотелось обо всем забыть и раствориться в похоти.
И не ворошить события дня. Было хорошо – неспешно и нежно. Она не чувствовала себя пленницей, как часто бывало в кольце его мощных рук.
– Ну я укладываюсь… – месте.
Джоэл топтался на
– Давай, – кивнула Каролина. – Я еще минутку посижу.
– Ты не сказала, как мама? – помешкав, спросил он.
– Хорошо.
– Ей лучше?
– Да.
– Здорово. – По стеночке Джоэл убрался в спальню.
Обхватив колени, Каролина смотрела в окно. Машина двинулась.
Дюпри еще раз оглянулся на дом и перевел взгляд на фотографию, с которой нагло ухмылялся татуированный парень. Казалось, он ничего не боится и все знает о внезапности смерти, женской уязвимости и хрупкости человеческой жизни. Сыщик представил Каролину на мосту лицом к лицу с этим парнем и почувствовал, что готов его убить.
Спайви покосился на снимок:
– Так мы его ищем?
Дюпри пристроил фотографию на приборную доску, включил скорость и тихо спросил ухмылявшегося мужика:
– Ну что? Это ты? Мы тебя ищем?
6
Ленни сидел в дядькиной машине, припаркованной напротив ломбарда. Наконец в пикапе подъехал хозяин, он отпер ворота и толкнул створки. Жирный мужик был в трениках и грязной белой футболке с блестящей лягушкой на груди. Ленни не понимал грязнуль. Они его бесили. Вот и Шелли, когда еще не торговала передком, шастала в том, что попалось под руку. Иногда Ленни сам стирал ее шмотки, а она все равно напяливала заношенные крохотные шорты. Вот же есть чистые! Просто уму непостижимо.
Лавка называлась «Никелированные изделия», но выбор оружия в ней разочаровывал. Однако Ленни собирался чем-нибудь разжиться, хотя приехал совсем не за этим. Вчерашняя история в парке все изменила, загнав его в цейтнот.
Ленни вылез из «понтиака» и, засунув руки в карманы штанов хаки, перешел улицу. Хозяин уже раздвинул решетку, отомкнул запоры и почти вошел внутрь, но Ленни выставил руку, не дав ему закрыть дверь.
– О господи! – Толстяк подскочил и схватился за сердце. – Я чуть не обделался! Разве можно так подкрадываться?
– Извини, – сказал Ленин, протискиваясь в лавку.
– Рановато пришел. Я откроюсь полдевятого.
Будто не слыша, Ленин прошел к витрине с охотничьими ножами. Может, лучше перо?
Хозяин посмотрел на часы:
– В восемь тридцать. Через двадцать минут.
– Ага. Ладно. – Опершись на витрину, Ленин разглядывал искусный охотничий нож с костяной рукояткой.
Толстяк накренил голову и усмехнулся:
– Ты тормоз, что ли?
– Нет. – Ленин молниеносно саданул локтем в стекло, тотчас избороздившееся огромной трещиной. Прежде чем хозяин опомнился, снова ударил, на сей раз пробив дыру. Потом на глазах опешившего толстяка вытащил осколки из рамы и взял нож.
Теперь хозяин его узнал:
– Ты заходил вчера… спрашивал насчет… как его…
– Насчет браслета. – Ленин спокойно взял у него ключи и запер входную дверь. Потом медленно вернулся, показал ломбардную квитанцию и вновь отошел к витринам.
– Да-да, браслет. – Толстяк пытался сделать вид, что ничего не произошло. – Точно. Его заложила твоя знакомая цыпа.
– Верно. А ты не пожелал вернуть.
– Я же говорил, через какое-то время… только владелец может выкупить по закладной цене. —
Ломбардщик посмотрел на нож в руке Ленин. – Знаешь, для тебя я сделаю исключение.
– Спасибо.
Облегченно вздохнув, хозяин просеменил за конторку и стал копаться в ящике с украшениями. Потом взглянул на Ленин и выдавил улыбку:
– Наверное, переоформил… Сейчас вспомню.
– Он золотой.
– Точно, точно! – Ломбардщик открыл другой ящик.
– Ты дал ей десять баксов. Браслет стоит две сотни. Она была на мели.
Толстяк занервничал:
– Да, нехорошо вышло. Но она вроде как не шибко возмущалась.
Хозяин достал золотой браслет-цепочку. Увидев его, Ленин поморщился. Потом взял в руки и долго разглядывал.
Ломбардщик попятился к стене:
– Я тебя вспомнил. Мы говорили о тюряге. У тебя наколки… недавно откинулся.
– Пару месяцев назад. – Ленин не отрывал взгляд от браслета Шелли.
– Ну да, я спросил, как оно на воле, и ты сказал, что в крытку больше не вернешься. Понятное дело, говорю. Помнишь?
Изящная вещица разозлила Ленин. Как они, мать их за ногу, сцепляют крошечные звенья? Это ж какие руки надо иметь? Поди, не чета его граблям.
– Вот еще вспомнил! – не унимался толстяк. – Ты спрашивал про эту… ну, девицу, что сдала браслет.
Она шлюха, верно? Работала на черномазого, который в парке торгует наркотой. Ты его разыскал?
– Да. – Ленин отошел к витрине с пистолетами.
Воспрянувший хозяин все балаболил:
– Ну и как, забодяжил?
– М-да.
– Хорошая наркота? – обрадовался ломбардщик. – Прибалдел?
Ленин показал на девятимиллиметровый кольт:
– К этому есть патроны?
– He-а. Боеприпасов не держу.
Ленин глянул на локоть и заметил, что длинный рукав черной футболки пропитался кровью. Он досадливо сморщился и, подскочив к конторке, полоснул ножом. Защищаясь, хозяин вскинул руки, и клинок рассек ему ладонь.
